Стастарый столиолиум^>5! От квикви6 квинета^>7 до мишемише шеле^>8 и жамбатист^>9 до брулобруло^>10! Это говоримо изречением что, в знаках так прибавляет, в универсальном, в полигортанном, в каждой вспомогательной нейтральной идиоме, сордомутной^>11, флорилингве^>12, шелтафокусной^>13, кона кубина^>14, профа-с тюторка, стряссараб^>15, раннеэрском^>15 и на каком-гутарно вообще. С тех пор как ноззастая^>17 Нанетка путешиблась на златотропы со Стойко Харри есть там вспыхгненного дёрну о'типа для'стопки как часто бы суфсуф^>18 ни раздувал ее торфульки и горшок ни мокр для чаянного^>19, моих Ситок^>20, и бляблябля доё Тиббов кануна^>21: и пусдаже (рузгальная жизнь доказывая всегза смерть рональдсов^>22 когда переможжевёлое вино съя́щикло в игру на бедного побежденного чела) биллиоснесс побывал биллиоснессом в течении тысячи миллениумов и наши смешанные рейсования клали два чиха или три фырка за вино, лозу и пиварев и Питерова в Ньюв Амстельдаме и Паолиева где курвицы идут и ром свонял свой конец для него и он отобедал по ужинно американски (это дало б любому фратюра даже был б он обычным Котлолизом) эта стармирная эпистола их погождений и женитьбений и похоронений и их естественные селекции пришед к кульвыркнации к нам свежы и готовы-круглы-сутки как старый купон чей^>23. Как горячитела я мне наблюдкаться. Хаха! И как выстужжег ты свою бертогу. Хохо! Она спле́ла баську или ее мелюдию. Хуху!

Теперь, капнимантия и инфузионизм^>24 могут быть оба в также пыльном порядке, но пока мы тут в нашем крохотном свободном государстве, держась за тот предстатут нашей хартии, могут иметься у нас неискоренимые сомнения что до целого смысла нашей участи, интерпретации любой фразы в целом, значения каждого слова фразы поныне расшифрованной оттуда, какой бы неостёсненной наша Ирландская ежедневная независимость^>25, нельзя нам бахвалить никакой праздной сомнительности что до оной подлинного авторства и гуртомскоповой авторитативности. По лицу сего, чтобы вольти́жнуть назад к нашим беспорядочным лошадкам^>26, и для твоего помыкаемого ума, буххало буйвол, дело это – вещь раз и навсегда сделанная и вот ты пожалуйста где-то и конченный через определенное время, будь то день или год или даже предполагая, случись в конце концов оказаться тому быть порядковым номером боже милостивому одному известно скольких дней или лет. Как-угодно, как-то и где-то, перед книгопотопом иль после ее отлива, кто-то упомянутый по имени в своем телефонном справочнике, Кокколаниус^>27 или Галлотаурус^>28, написал это, написал все это, записал все это, и вот тебе пожалуйста, и точка. О, несомненно да, и очень пьянтенциально так, но тот кто глубже мыслит не забудет на донышке своей души что это отъявленное вот тебе пожалуйста и вот оно как – это всё всего лишь у него в глазу^>29. Почему?

Потому что, Соферим^>30 Бебель, коль на то пошло, (и слуховых окон сплетня прокричит это с крыш отнюдь не наве́рновее чем надпись на стене^>31 прокрасит это созноению людей ту взборность на главной улице) каждый человек, место или вещь в хаосмосе Всях^>32