– А кроме того, что вы занимаетесь голоданием и следите за здоровьем, что помогает поддержать здоровье?

– Конечно, я регулярно встаю от пяти до шести утра, делаю физические упражнения, слежу за правильным питанием, дыханием и всем, о чем сказал. Но самое главное, на мой взгляд, – это духовное и душевное состояние, ваш настрой. Вы должны быть прежде всего доброжелательны ко всем, стараться делать только хорошее и доброе. Я полагаю, дурных дел и поступков следует избегать. И даже не говорить и не думать о них. Должна быть нацеленность на добро.

Существует такая триада: добромыслие, доброречие и доброделание. Это мной сказано старинными словами – потому что я церковнославянский язык хорошо знаю, у меня дедушка был священником, как и многие по отцовской линии, да и отец меня церковнославянскиму с дошкольного возраста учил. А если триаду эту на нашу жизнь распространить, то вам нужно думать обо всех только хорошо, это априори. Стремиться ко всему хорошему. И говорить тоже только самое хорошее, лучшее. Причем не только о людях, но даже о погоде, к примеру. Искать радость и светлые краски в любом ненастье: «Ах, какой великолепный туман был сегодня утром! И как здорово сейчас льет дождь! Красотища!». Если жить с таким настроем, то и душа ваша будет все время светиться, что ли.

Пожелание Николая Дроздова в блокноте журналиста.

А еще в жизни обязательно должны присутствовать трудолюбие и честность. Насчет честности ясно, все знают, что непорядочный человек ради корысти может разорить общество, соседей. Но ведь и честный – порядочный, но ленивый – тоже не сотворит доброго. Поэтому надо опираться на эти духовные ипостаси. Хочется, чтобы мы все жили сто и более лет, как живут пропагандисты здорового образа жизни…

«Польскую Агату Кристи» – писательницу Иоанну Хмелевскую, открывшую нам жанр ироничного детектива, в России любят. «Под Хмелевскую» пишет рать эпигонов в юбках.

6 сентября 2002 году Иоанна Хмелевская почти целый день провела на Московской книжной ярмарке, про которую потом скажет: «Очень тесно». Пристроившись рядом с «польской Агатой Кристи» и ее переводчиком Вадимом Шибаевым за действительно тесным столом, ваш корреспондент имел счастье лицезреть легендарную Иоанну, задавать ей вопросы, и услышал немало интересного в ее ответах и репликах в зал, которые пани Хмелевская иногда кидала через переводчика, а иногда по-русски. Это походило не на классическое интервью, а на межсобойчик, поскольку одну волну поклонников, зевак и журналистов сменяла другая, включавшаяся в разговор, стержнем которого оставалась писательница, отметившая в апреле 2002-го свое 70-летие…

Для пани Иоанны легкая усмешка так же естественна, как ирония ее детективов. Вот кто-то спрашивает, кого из польских авторов она считает своим учителем.

– В принципе это достаточно сложно поведать, – невозмутимо бросает реплику Хмелевская. – Был один писатель Бушковский, который в конечном счете оказался женщиной. Мне нравилось, как он пишет – легко, с юмором и т. д. Но трудно сказать, что это был мой учитель, потому что к этому времени я уже сама писала…

– Пани Иоанна, – не унимается зал. – Не собираетесь ли вы перенести в Москву действие своего следующего романа?

– Очень трудный вопрос, потому что Москву я вижу в большой спешке и в основном из окна автомашины. На бо́льшее времени не хватает. Пожалуй, я вряд ли смогу сделать Москву местом действия следующего романа – потому что это огромный город, в котором я фактически ничего не знаю. Закурить можно?