– Я отдам её тебе. Хочешь – запатентуй. В счёт моей оплаты.

– Если у тебя что-нибудь выгорит, я, пожалуй, воспользуюсь твоей щедростью. Но только в качестве дополнительного бонуса.

Николая Левандовского не приводил в восторг слишком уж свободный образ жизни сына. Лучше бы он слегка умерил пыл, остепенился и завёл стабильные отношения, чем метаться от юбки к юбке и иметь сомнительную славу ветреника. Тем не менее, Левандовский понимал, что со своим положением и внешностью Эдуард просто обречён на успех у женщин, и был готов закрывать глаза на его похождения, пока они не выходят за определённые рамки. Это было его главное и единственное требование к сыну, особенно ужесточившееся с началом противостояния с Черняевыми.

– Я, конечно, всё понимаю: тебе хочется и погулять, и развлечься, – сказал он как-то при подходящем случае. – Но я тебя очень прошу: развлекайся так, чтобы обошлось без скандалов.

Замечание задело Эдуарда: он не видел в своём поведении ничего предосудительного. Что такого страшного в том, что у него нет стойких привязанностей в отношении девушек? Лучше так, чем ложь и лицемерие для поддержания глупых иллюзий. Зато никакими явными глупостями он не страдает, к развлечениям относится лишь как к развлечениям, а не смыслу жизни. Да и вообще твёрдая способность контролировать и себя, и ситуацию была одной из его отличительных особенностей, на которую полагались даже его друзья.

– Пап, я умею думать!

– Да, но и напомнить не лишнее. Иногда из какой-нибудь чепухи возникают такие последствия, что никогда бы не подумал! Ты сам видишь, что сейчас происходит: Черняевы только и ищут, на чём бы нас поймать. Любая промашка попадёт в газету, а… – он подумал, как бы выразиться, – любая пикантная ситуация – это вообще для них подарок.

– Пикантная ситуация? Разве я такая скандальная личность?

– Я говорю, как есть, Эд. В жизни всякое бывает. Ты молодой, свободный… Девушки тоже попадаются разные – с разной моралью и принципами. Сейчас не время для ошибок, и я только попросил тебя об осторожности.

Эдуард предпочёл не вступать в спор с отцом, разумно полагая, что препирательства не пойдут ему на пользу. Насколько одарённый, настолько и амбициозный, он был полон честолюбивых замыслов и не хотел понапрасну терять возможность их осуществления, когда сама жизнь тому способствовала. Как раз в это время Левандовские затеяли большой проект по «Городскому коммерческому банку», налаживая партнёрство с немецкими инвесторами. Для Эдуарда это был исключительный шанс проявить себя: поскольку он свободно владел немецким и после окончания университета год обучался в Германии, получив достаточно полное представление об этой стране, ему доверялась значительная часть подготовки переговорного процесса. В случае же успешной реализации намеченного именно он смог бы вести данное направление в дальнейшем. Помимо этого, отец обещал задействовать его в избирательной кампании, предоставив официальные полномочия и познакомив, таким образом, с политическим закулисьем. И доверие родных, и открывающиеся разноплановые перспективы подогревали самолюбие Эдуарда, усиливая уверенность в своей исключительности. Единственное, что от него сейчас требовалось для осуществления блестящих планов, – это не подводить отца и результатами работы демонстрировать способность справляться с поставленными задачами, а в своём скором и непременном успехе Эдуард ни в коей степени не сомневался. Впрочем, несмотря на карьерные устремления, он не считал необходимым отказываться от остальных радостей жизни и, распрощавшись с Ириной, сполна пользовался представившейся свободой.