– Ты знаешь, что я читала «Паутину»? Мне Лед сегодня сказал, что Самум – это Алан Грей.

– А где ты её взяла? Книга редкая.

– Да случайно у тётки моей была.

– Случайно? Ну-ну.

– У тебя есть она?

– Есть. Читал давно, после смерти Митры. Но мне не зашло. Утомительно. Я вообще книги не воспринимаю, только если очень надо.

– Дашь почитать?

– Я тебе её подарю, раз такое дело. Может, больше пользы будет.

– Спасибо! – Эра вдруг зависла и отвлеклась, уставившись на пролетающий пейзаж.

– О чём задумалась?

– Да так… начиталась всякого.

– А конкретнее?

– Изучала философию. Конкретнее, теософию. Оказывается, это учение придумала русская эмигрантка.

– А что удивительного? Всё самое интересное придумывают русские, разве ты не знала? Особенно у них хорошо работает чуйка в стрессовых условиях.

– В смысле?

– В прямом! Сама же сказала, что она в эмиграции была. Ностальгия! Это такой стресс для русского человека, что он начинает выдавать изобретения как из пулемёта. Чтобы отвлечься от мыслей о Родине, уходит в творчество и работу с головой.

– Вот фиг разберёшь, когда ты шутишь, а когда серьёзно говоришь!

– Я всегда серьёзен, – сдвинув брови, Ладон скосил к носу глаза и высунул кончик языка изображая умалишённого.

– Да хватит уже! Смотри на дорогу! Страшно! – рассмеялась Эра.

– Не боись! Всё под контролем! Не еду – крадусь!

– Так-то лучше!

– А в честь чего тебе эта теософия сдалась?

– Читала про братство света. Леонид Ильич сказал, что Самум был членом белой общины.

– Что за бред? Что ты его слушаешь? Он из ума давно выжил, а как Иван-дурак пропал, так вообще хрень всякую несёт. Никогда Самум ни про какое братство мне лично не говорил. Всё это сплетни! Ему хоть и приписывали раздвоение личности, с умом он своим в ладах был.

– Вот это новости! Этот ваш хозяин нехорошей квартиры ещё и псих?

– Легко управлял точкой сборки, а со стороны выглядело понимаешь как? Все мы психи для тех, кто по астралу не шастал сам себе режиссёром.

– Если так, то да, наверное, все. – Эра вглядывалась в пролетающие кроны хвойных деревьев. – Красиво! И небо такое голубое!

– Майской небо! Сейчас голубое, а потом бац!

– Что бац?

– Гроза!

– Не пугай! Хочу лето, хочу солнце!

– Это пожалуйста! Это нас и ждёт!

– И всё же ты говорил, что учитель твой умер 16 лет назад, а родился когда?

– Зачем тебе это?

– Хочу сопоставить даты. Нашла сведения, что в Азии было братство, точно было! Но после смерти Ленина всех разогнали. Или дед Лёня не про то говорил? Короче, я запуталась ещё больше. Уж лучше бы не лезла в эти дебри.

– Дебри – самое подходящее слово для всей этой дребедени. А Ленин, по-моему, в двадцать каком-то умер. Ещё до рождения дедушки Ветра. Самум бы расхохотался, если бы узнал, какие сказки про него слагают. Ведь и не проверишь! Нет человека, нет проблем. А вообще ты молодец, Эрка! Инициативная! Думаю, найдёшь все крестражи, которые он схоронил для нас, и, наконец, закроем это дело, или хотя бы возьмём под контроль. Главное, тихо сидеть и не распространяться. Чтобы такие как Нестер не мешали.

– Столько наслушалась про этого Нестера, познакомишь?

– Само собой! Ваша встреча неизбежна.

– Крестражи? Так вот, что мы ищем? Тогда понятно, почему все так за меня боятся!

– Не, ну, кажется, самое подходящее слово, правда же?

– Правда! Есть так хочется! Опять кроме пиццы дома ничего?

– Не, у нас сегодня гости! У нас сегодня плов и много чая.

– Кто такие? Откуда?

– Сейчас узнаешь. Они, наверное, уже там вовсю шулюмят! Приедем на всё готовое.

– Так вот зачем ты казан вчера реанимировал?

– Да просто распаковал. Давно уж купил, всё времени не было бандуру эту установить.