– Эх, Добрынин! – рассмеялся Мина. – Это тебе не цитатами из Корана сыпать. Тут думать надо. Мы ни чего искать не будем. Этим займётся ОБХСС,^>11 а ты и Анискин поедете с мешочниками^>12 и будете шнырять по овощной базе как мыши, в поисках результата.

– Какого результата? – уныло спросил Анискин.

– «Ищите и обрящите», – иезуитски ухмыльнулся Мина. – А не найдёте… Сегодня у нас третье, так?

– Ну, – чувствуя недоброе, протянул Анискин.

– Не будет результата, Добрынин и Анискин, будут дежурить пятого октября.

– За что?! – взалкали мы хором как мученики из города Гоморры.

Пятое октября – день уголовного розыска. Нет ничего хуже, оказаться дежурным в этот день. Все празднуют, а ты работаешь.

Давать указания типа, ищи то, не знаю что, легко. Вот выполнять трудно! Часа полтора мы с Анискиным неприкаянно бродили по территории овощной базы, а всё без толку. В отчаянии я поднялся в контору, что бы позвонить Минвалиеву. Хотел сказать, что ничего мы здесь не найдём, но Мины на месте не оказалось.

В конторе сидела толстая тётка лет пятидесяти и шелестела ведомостями. Она искоса поглядывала на меня, пока я накручивал телефонный диск.

– И вправду говорят, что милиция всякой ерундой занимается, вместо дела, – сказала дама, словно разговаривая сама с собой.

– Это вы про сегодняшнюю проверку? – поинтересовался я.

– А хоть бы и так! – с вызовом ответила та.

– Данный вопрос к моему начальству, – ответил я, положив телефонную трубку. – А чем, по-вашему, нам надо заниматься?

– А он не знает! – зло сказала моя собеседница. – Хулиганы совсем распоясались! Нашего замдиректора у дома чуть не до смерти избили, а один даже сюда повадился, и тут хулиганил.

– И что ему надо было?

– А это вы у него спросите, – усмехнулась тётка. – Вы же у нас милиция.

– Обязательно, – кивну я. – Если вы мне расскажите обо всём по порядку.

– Только я ничего подписывать не буду, – быстро ответила тётка.

– А я ничего писать и не собираюсь. Беседа наша носит строго конфиденциальный характер. Так что не бойтесь, о ней никто не узнает.

С минуту поколебавшись, тётка начала рассказывать:

– Двадцать пятого сентября это было. Засиделась я с квартальным отчётом. В конторе уже никого не было, кроме Дамира Гилязовича.

У меня забилось сердце – Хуснутдинов! Но вида я не подал, а лишь равнодушно спросил:

– А кто это?

– Наш заместитель директора. Ну, так вот. Он в своём кабинете сидит, а я у себя. И тут вижу, парень какой-то в кабинет к Дамир Гилязовичу проскользнул. Я своим делом занята, мало ли кто здесь ходит. Но парень стал громко орать: « Не уйдёшь по-хорошему, порвём на куски! Мы здесь хозяева! Наше тут всё!». Я уже хотела милицию вызвать. Но парень выскочил из кабинета, крикнув: «Подумай! Хорошо подумай!» – и скрылся. После этого Дамира Гилязовича избили. Вот чем вам заниматься надо! А вы тут на базе проверки устраиваете.

Достав из кармана фотографии Шамана и Эльвара, я спросил:

– Узнаете, кого ни будь из них?

– Так вы всё знаете! – всплеснула руками тётка. – И фотографии с собой принесли.

– Историю со скандалом я слышу впервые. Эти двое, дороги моему сердцу, вот и ношу их портреты с собой. Ну, так кто из них приходил к Хуснутдинову?

– Вот он, – тётка указала на Эльвара. – А этот здесь и не причём. Это Витя, муж нашего юриста, Лены Саватеевой. Зачем Вите с Дамир Гилязовичем ругаться?!

Я кивнул на фотографию Эльвара:

– Этот тип больше у вас не появлялся?

– Не видела, – вздохнула тётка. – Хотя постойте! Двадцать восьмого числа, после работы я на трамвай спешила, а этот около ворот стоял.

И тут женщина всплеснула руками:

– Я ведь только сейчас вспомнила! Витя всегда за Леной на машине приезжал, а в этот день Лена со мной на трамвай села. Но Витя-то в конторе был! Зачем он остался?