Так было не всегда. В эпоху электрификации как основной технологии общего назначения в XIX в. количество рабочих мест для инженеров и менеджеров – «белых воротничков» увеличилось, поскольку они использовали инновации для изменения облика фабрик и создания новых и более эффективных рабочих мест.

Этот процесс длился десятилетиями, и этому способствовали, в том числе, законы «Нового курса» Рузвельта. Они стимулировали коллективные переговоры и ограничивали монополистическую власть корпораций, а также способствовали укреплению профсоюзов. Это позволило включить переподготовку и переквалификацию работников в социальный договор. К 1960-м гг. доля доходов 1% населения, относящегося к наиболее состоятельной группе, составляла лишь 13% от общего объема богатства, в то время как в 1920-е гг. этот показатель достигал 22%. Средняя заработная плата росла так же быстро, если не быстрее, чем производительность труда.

Начиная с 1970-х гг. эта связь начала разрушаться в значительной степени из-за снижения активности профсоюзов, изменений в антимонопольной политике и в финансовой структуре компаний, которые стимулировали наращивание долга над производительными капитальными затратами, и общего сочетания технологических сдвигов, переноса производств, появления целого класса работников на аутсорсинге (временные и подрядные контракты, то, что стало называться «уберизацией» труда, которые привели к снижению доходов по сравнению со штатными сотрудниками). Все это означало, что даже когда работники становились более продуктивными, они не пользовались плодами этого роста производительности.

Итогом стало внедрение того, что авторы называют «так себе автоматизацией» (so-so automation). Примером такой автоматизации является появление программного обеспечения для отслеживания работы сотрудников или ботов колл-центра, которые на самом деле не намного продуктивнее людей, и если они вообще продуктивны, то только в том смысле, что они не уменьшают общие затраты времени, а перекладывают временные затраты на клиентов компании, несколько снижая их для ее сотрудников (которые в большинстве случаев и так на аутсорсинге или вообще в другой стране). Такое «новшество» просто снижает издержки работодателей, принося минимальный эффект для сотрудников и клиентов.

Сейчас мы находимся на поворотном этапе в истории технологий. Даже титаны Кремниевой долины – такие люди, как Илон Маск и сооснователь Apple Стив Возняк, – призывают замедлить внедрение искусственного интеллекта, чтобы можно было лучше изучить его последствия. Google и Microsoft же говорят, что беспокоиться не о чем.

Это происходило на протяжении всей недавней истории и отражает силу убеждения влиятельных деятелей, которую авторы книги «Власть и прогресс» подробно иллюстрируют. Эти люди часто имели возможность диктовать правила. Так, крупный предприниматель в области технологических инноваций француз Фердинанд де Лессепс, который был ответственен как за успех Суэцкого, так и за фиаско при строительстве первой версии Панамского канала, смог «продавить» изначально нерабочий проект строительства в Панаме. Это верно и для современных титанов так называемого капитализма слежки (surveillance capitalism). Они навязали правила, позволяющие им добывать личные данные и извлекать из них прибыль, использовали власть и влияние, чтобы сформировать в своих целях представление о технологиях, которое затем начинает жить своей собственной жизнью. Собственно, эта часть книги и есть объяснение ее названия – «Власть и прогресс». Власть нужна Большой Цифре для подготовки почвы для нового технологического уклада.