– Чтобы не повторяться, сразу перейду к сути. Я хочу внимательно осмотреть участок, чтобы решить, где и какие цветы должны расти, – и Марина закрыла глаза, с удовольствием представляя, как прекрасен будет участок, после того, как она с ним поработает. Перед её мысленным взором колыхались, как живые, огромные ковры из цветов. Цветы взбирались по шпалерам, свисали со стен дома и, вообще, встречались в самых неожиданных местах.

Все вежливо молчали, не мешая ей наслаждаться своим видением. Даже маленькая Маша внимательно и серьёзно (а главное, молча) рассматривала маму. Наконец, тряхнув головой, Марина посмотрела на брата и сестру.

– А вы чем собираетесь заниматься? – спросила она с ласковой и немного отрешённой улыбкой, всё ещё не до конца очнувшись от своего видения.

– Позадавать вопросы и повыяснять кое-какие вещи! – одновременно воскликнули и Юля и Егор.

Андрей расхохотался:

– «Беги, разузнай и разнюхай» – начертано на семейном гербе у мангустов», – процитировал он Киплинга. – Ну, если вы оба не мангусты, тогда я не знаю, какими ещё они должны быть.

– А что, очень верное прозвище, – задумчиво протянула Марина, – полностью отражает суть вещей. Предлагаю оставить его за вами.

Юля и Егор посопротивлялись для проформы, но, в сущности, ничего обидного в этом прозвище не было, да и сказки Киплинга им нравились, так что с тех пор кличка «Мангусты» стала их официальном прозвищем.

Следующее утро выдалось как нельзя более подходящим для претворения в жизнь их планов. За завтраком все единодушно решили, что каждый займётся их осуществлением в одиночку, а вечером соберутся вместе и поделятся впечатлениями. И за исключением только того факта, что Андрей и Егор до деревни дошли вместе, решение было выполнено неукоснительно.

Наступил вечер и все опять собрались вместе. Чтобы не отвлекаться от обмена впечатлениями, решили отложить их на… (ведь если есть послеобеденное время, почему нет послеужинного?), словом на время, которое наступит после ужина. И едва покончив с ужином, в сгущающихся сумерках июльского вечера они перешли в гостиную, освещённую лишь остатками света с улицы и маленьким торшером. Из соображений уюта ламп решили больше не зажигать.

– Самая подходящая обстановка для рассказывания страшных историй, – войдя в комнату последней и осматриваясь кругом, заметила Юля, за которой вкатились оба щенка, причём Алтай, запнувшись о порожек, пропахал носом пол. И действительно – слабый свет маленького торшера делал комнату очень уютной, но в тех углах, где его хилых сил не хватало, чтобы справиться с темнотой, казалось, что тени собираются во что-то реальное и осязаемое.

– Ну, за этим дело не станет! – ухмыляясь, заявил Егор, но ноги всё же на кресле поджал.

Супруги удивлённо переглянулись:

– А по-моему, очень уютно, – заметила Марина.

– По-моему, тоже – поддержал её Андрей, – хотя насчёт страшных историй я солидарен с Егором – мне тоже есть, что рассказать. Ведь ты это имел в виду, говоря, что за ними дело не станет? – посмотрел он на Егора.

– Ага, именно это! – закивал Егор, который с трудом удерживался от того, чтобы не выложить сразу всё, что он услышал в деревне.

– В таком случае предлагаю рассказывать истории по мере возрастания их занимательности, – предложила Юля.

– Тогда первой должна начать рассказ я, так как ничего интересного со мной не произошло – с участка-то я никуда не уходила, – отозвалась Марина.

– Значит мой рассказ второй, ибо никаких ужасов я вам не обещаю, разве что было смешно и нелепо.

Тут не выдержал Егор, который с самого возвращения домой был в крайне возбуждённом состоянии: