— Хорошо, госпожа Шмулле, я не настаиваю. Для госпитализации у вас нет показаний, но разрешите, я все же быстро проверю состояние малыша.

— Валяйте!

Мэтр Ланселот поднял было руки, и тут заметил меня, застывшую с коробкой в обнимку. Посторонился, пропуская к пациентке.

— Уступаю вам эту возможность, монна Амари.

Он так и звал меня монной. Я сначала отнекивалась, а потом смирилась. Наверное, в глазах пациентов я так выглядела более представительно.

Оценка состояния плода сложнее сканирования сосудов, но тоже безопасна. Я опустила руки на живот оборотицы, под пальцами толкнулся малыш.

— Тихо, тихо, маленький, — сказала я.

Мы с будущей матерью обменялись теплыми улыбками. Очень скоро стали заметны очертания маленького оборотня, который, как и положено, лежал головкой вниз. Он был весь покрыт темной шерсткой.

— Надо же, какой брюнетик, — с умилением произнесла госпожа Шмулле.

Я позволила магии пройти глубже, всмотрелась в очертания сердца, выискивая возможные пороки, проверила другие внутренние органы.

— Совершенно здоровый малыш. — Я отпустила магию.

— Отлично, монна Амари, — сдержанно похвалил наставник.

Я зарделась от радости. Совсем как первокурсница, которую похвалили за удачно наложенный шов.

Следующей по списку значилась Асцелинна Деахинай.

— Удивительно: судя по имени, я бы решила, что госпожа Деахинай — дворф. Но это ведь невозможно. Они живут кланами, в подземных городах…

— Госпожа Деахинай дворф, — прервал мэтр Ланселот мои гадания.

— Но… Как?

— А вот об этом я бы не советовал спрашивать у будущей матери и расстраивать ее, — строго сказал начальник.

Я и не собиралась, но глубоко задумалась. Для дворфа жизнь вне клана — худшее наказание. А когда я увидела, в каком жутком месте проживает госпожа Деахинай, то и вовсе огорчилась. Свободолюбивый и гордый народ никогда просто так не променяет просторные каменные залы на ветхую лачугу, больше напоминающую сарай.

10. *** 10 ***

Ланс

Ланс постучал в дверь. С той стороны послышались шаги, но они не приближались к двери, а удалялись.

— Госпожа Деахинай, это мэтр Ланселот! — окликнул он.

— Уходите, мэтр, — донеслось с той стороны. — Я не хочу никого видеть!

На лице Грейс отразилось возмущение. Только что она явно сочувствовала дворфе, но сейчас, кажется, переменила мнение о ней. Ланс нахмурился. Такое поведение совсем не походило на спокойную и вежливую Асцелинну Деахинай.

— Если вы сейчас заняты, я вернусь через час. Вы сможете меня принять? — терпеливо поинтересовался он.

Показалось, или с той стороны донесся стон? Неужели роды начались прежде времени? Но тогда какой смысл прогонять целителя?

— Говорю же, я не хочу вас ви… деть! — Последний слог она выкрикнула.

Творилось что-то неладное. Ланс повысил голос:

— Госпожа Деахинай, впустите, или я выбью дверь.

— Пошел вон! — выкрикнули с той стороны, а потом раздался мягкий шлепок, точно мешок с мукой уронили. Больше Ланс не колебался. Шарахнул «воздушным кулаком» — дверь вылетела вместе с петлями.

Кровь была везде. Пятнала пол у двери, каплями вела к постели, рядом с которой корчилась женщина, пропитывала юбку.

— Уходите, — простонала госпожа Деахинай. — Мне не нужна ваша помощь.

Не слушая протестов, Ланс перевернул ее на спину, коснулся напряженного живота. Дворфа вскрикнула.

Плохо дело.

Ланс вытряхнул из саквояжа деревянную трубку-стетоскоп. Грейс вытаращилась на него так, словно мэтр Ланселот только что разделся до набедренной повязки, водрузил на голову гоблинскую шаманскую маску, разукрашенную кротовьими черепами, и начал колотить в бубен. Но объяснять было некогда. Он задрал дворфе блузу и приложил стетоскоп к животу. Облегченно выдохнул, услышав сердцебиение — слабо, замедленно, но сердечко плода колотилось. Пока колотилось.