Ланс остался на другом конце улицы. Он не заходил в трактир. Мы договорились, что он попрощается с нами здесь, не пойдет на вокзал, чтобы не привлекать подозрений. Ланс присел на стул напротив чистильщика обуви: тот удачно расположился на углу.

– Идем, Лори, идем, – тихо позвала я дочь.

Но Глория в растерянности все оборачивалась на Ланса.

– Почему папуля не с нами? – спросила она и захныкала.

Я присела рядом.

– Так нужно, Репка.

Мы прошли еще несколько шагов. Я не выдержала и тоже оглянулась. Ланс сидел, весь подавшись вперед, будто хотел оставаться рядом как можно дальше. Сопровождать нас хотя бы взглядом.

Мы расположились в вагоне третьего класса. Мне не привыкать ездить на жестких полках. Пассажиры толкались, размещали в сетках и в проходах многочисленные баулы. Глория втиснулась в угол, к окну, прижала к себе Катарину. Госпожа Нерина села напротив, бдительно оглядев соседей.

Скоро раздастся свисток, и поезд умчит нас в новую жизнь. Я запрещала себе думать о Лансе. Стоит представить, что теперь я увижу его нескоро, как слезы потекут сами собой.

Лори прижалась носом к стеклу.

– Папа… – прошептала она.

– Папа не придет, маленькая. Папа очень занят…

– Папуля! – крикнула дочь, застучала руками по окну.

Раздался свисток кондуктора, я посадила дочь на колени, крепко обняла.

С шумом вырвался пар, загремели, залязгали колеса. Поезд дернулся и медленно тронулся. Я откинулась на жесткую спинку скамейки и закрыла глаза. Я взрослая сильная девочка. Я справлюсь.

– Папа! – встрепенулась Глория.

– Ш-ш-ш, тихо, папа не…

– Грейс, – раздался любимый голос.

Я вздрогнула и распахнула глаза. В проходе стоял Ланс. Взъерошенный, с вспотевшими от быстрого бега волосами, в расстегнутом сюртуке.

– Не смог… вас отпустить… – выговорил он, тяжело дыша.

– Папа! – пискнула Лори.

Муж подхватил дочь на руки, поглядел виновато поверх ее макушки.

– Хорошо, что я бегаю по утрам, – сказал он, улыбнувшись.

– Да уж, – фыркнула я.

А самой хотелось, как Лори, пищать от радости. Мы вместе! Теперь все точно пойдет на лад!

Не дожидаясь, пока подойдет кондуктор требовать билет, Ланс направился к начальнику поезда. Гоблин средних лет смерил его взглядом.

– Что угодно, мэтр?

– Господин, – поправил его Ланс. – Гоподин Мон.

– Господил Джолк, к вашим услугам, – склонил голову гоблин. – Так что вы хотели, господин… – пауза после этого слова была чуть длиннее, чем нужно, – Мон.

– Видите ли, я так торопился, что забыл бумажник. – Ланс обезоруживающе улыбнулся. – Ни билета, ни ассигнаций, ни чековой книжки. Очень неловко получилось.

У Грейс в несессере была совсем небольшая сумма – только на разные мелочи в дорогу. Пассажиры третьего класса не возят при себе пухлые бумажники с наличными. А сам Ланс, выходя из дома, прихватил лишь несколько мелких монет: вдруг придется расплатиться с извозчиком. Люди его круга берут чековую книжку или ассигнации лишь туда, где играют. Лавочник, или портниха или… да кто угодно, запишут покупку и в конце месяца вышлют счет. Но даже если бы у него была с собой чековая книжка, выписать чек – все равно что написать на поезде огромными буквами: «Здесь был Ланселот Даттон».

– В самом деле неловко вышло, – согласился гоблин. – Особенно неловко будет высаживать такого обходительного господина на ближайшей станции.

– Неужели ничего нельзя сделать? – Ланс снял с пальца перстень.

– Что вы, безвыходных ситуаций не бывает. – Гоблин извлек из стенного шкафчика блокнот и ручку с чернильницей. – Соседний вагон к голове поезда – второго класса, отдадите записку кондуктору. В первом осталось свободным только служебное купе. – Он многозначительно улыбнулся.