Лори не спорила. Она всегда была послушной девочкой.

— Мы поедем в путешествие, — сообщила она своей любимой кукле, нарядив ее в дорожное платьице. — Мама говорит, что теперь я не Глория Даттон, а Глория Мон. Легко запомнить, правда? А ты теперь не Вероника, а Катарина. Повтори!

Родители Ланса попрощались со внучкой дома: никто не должен был видеть нас вместе. Бабушка дала тысячу наставлений, как нужно вести себя благоразумным девочкам, а потом, не сдержав чувств, прижала малышку к груди. Граф Даттон подхватил Глорию на руки, расцеловал в щечки.

— Будь умницей, Репка, слушайся маму.

Всю дорогу до трактира мы молчали. На Лансе лица не было, я ловила его взгляды то на себе, то на дочери. Он сжимал губы, качал головой — будто вел внутри себя неслышный спор.

В трактир «Бараний рог» зашла аристократка с нарядно одетой девочкой, а вышли три простолюдинки. Рослая женщина в теле шла впереди, молодая женщина несла объемный саквояж и корзину, малышка в светлом ситцевом платье брела, опустив голову, держа за ручку куклу.

Ланс остался на другом конце улицы. Он не заходил в трактир. Мы договорились, что он попрощается с нами здесь, не пойдет на вокзал, чтобы не привлекать подозрений. Ланс присел на стул напротив чистильщика обуви: тот удачно расположился на углу.

— Идем, Лори, идем, — тихо позвала я дочь.

Но Глория в растерянности все оборачивалась на Ланса.

— Почему папуля не с нами? — спросила она и захныкала.

Я присела рядом.

— Так нужно, Репка.

Мы прошли еще несколько шагов. Я не выдержала и тоже оглянулась. Ланс сидел, весь подавшись вперед, будто хотел оставаться рядом как можно дальше. Сопровождать нас хотя бы взглядом.

Мы расположились в вагоне третьего класса. Мне не привыкать ездить на жестких полках. Пассажиры толкались, размещали в сетках и в проходах многочисленные баулы. Глория втиснулась в угол, к окну, прижала к себе Катарину. Госпожа Нерина села напротив, бдительно оглядев соседей.

Скоро раздастся свисток, и поезд умчит нас в новую жизнь. Я запрещала себе думать о Лансе. Стоит представить, что теперь я увижу его нескоро, как слезы потекут сами собой.

Лори прижалась носом к стеклу.

— Папа… — прошептала она.

— Папа не придет, маленькая. Папа очень занят…

— Папуля! — крикнула дочь, застучала руками по окну.

Раздался свисток кондуктора, я посадила дочь на колени, крепко обняла.

С шумом вырвался пар, загремели, залязгали колеса. Поезд дернулся и медленно тронулся. Я откинулась на жесткую спинку скамейки и закрыла глаза. Я взрослая сильная девочка. Я справлюсь.

— Папа! — встрепенулась Глория.

— Ш-ш-ш, тихо, папа не…

— Грейс, — раздался любимый голос.

Я вздрогнула и распахнула глаза. В проходе стоял Ланс. Взъерошенный, с вспотевшими от быстрого бега волосами, в расстегнутом сюртуке.

— Не смог… вас отпустить… — выговорил он, тяжело дыша.

— Папа! — пискнула Лори.

Муж подхватил дочь на руки, поглядел виновато поверх ее макушки.

— Хорошо, что я бегаю по утрам, — сказал он, улыбнувшись.

— Да уж, — фыркнула я.

А самой хотелось, как Лори, пищать от радости. Мы вместе! Теперь все точно пойдет на лад!

8. *** 7 ***

Ланс

Не дожидаясь, пока подойдет кондуктор требовать билет, Ланс направился к начальнику поезда. Гоблин средних лет смерил его взглядом.

— Что угодно, мэтр?

— Господин, — поправил его Ланс. — Гоподин Мон.

— Господил Джолк, к вашим услугам, — склонил голову гоблин. — Так что вы хотели, господин… — пауза после этого слова была чуть длиннее, чем нужно. — Мон.

— Видите ли, я так торопился, что забыл бумажник. — Ланс обезоруживающе улыбнулся. — Ни билета, ни ассигнаций, ни чековой книжки. Очень неловко получилось.