– Ну хорошо…хорошо! – Эммануил, вздёргивает кверху маленькие ладошки. – Не будем форсировать события. Будем идти постепенно, у нас полно времени!

– Да?! – Во мне, почему-то, крепко сидит чувство того, что время ограничено и его не так уж и много.

– В общем-то нас никто не гонит…– по бегающим за стеклами очков глазам, я понимаю, что доктор юлит. – Хотя…это в наших же с вами интересах, быстрее всё вспомнить и вернуться к нормальной жизни.

К нормальной жизни? А была ли моя жизнь нормальной. Разве у человека, живущего нормальной жизнью, случаются внезапные провалы в памяти? Может ли человек, живущий нормальной жизнью быть усыпанным шрамами, как собака блохами?

– Для начала мы закрепим то, что уже есть! – Эммануил смотрит на меня с жадностью механика, которому, наконец-то удалось запустить старый, давно умерший, движок. – Завтра вы снова вспомните меня и моё имя. Это даже не обсуждается. Ещё, вы скажете мне, какой на дворе день. Сегодня четверг, значит завтра будет пятница. Это понятно?

Я пожимаю плечами.

– А почему не понедельник?

– Что?

– Ну если считать, что я воскрес только сегодня, логичнее обозначить этот день как воскресенье, следовательно, завтра должен быть понедельник.

– Но сегодня четверг! – Во взгляде Эммануила появляется озабоченная озадаченность.

– Значит все-таки четверг? – Я пожимаю плечами. – Ну тогда всё понятно. Хотя…какое это имеет значение. Кстати, если уж, на то пошло, какое число, месяц, год?

– Ограничимся пока тем, что сегодня четверг. Не будем перегружать ваш только что проснувшийся мозг. На остальные вопросы вы будете отвечать мне сами!

***

Задача доктора оказалась мне по плечу.

Проснувшись следующим утром, я знал, что сегодня пятница, я нахожусь в затерянной в горах хижине на пару с маленьким очкастым доктором, со странным именем Эммануил. Я в первый раз позавтракал нормальной мирской пищей, в первый раз со времени своего возвращения. Сколько я не ел, известно одному Богу и, может быть, этому хитрому доктору. Он говорит, что, как минимум эти две недели ему приходилось кормить меня принудительно, смесью для энтерального питания. Он откармливал меня из ложечки, или вставленной в рот трубочки, как котёнка, лишившегося матери.

Омлет провалился в меня тёплым божественным нектаром. Эффект неземного блаженства усилил пролившийся с верху стакан горячего молока. Как это приятно есть простую земную пищу. Кстати, откуда мне известно, что она простая? Откуда в этой голове вообще могло взяться это понятие? Я что, питался как-то по-другому и жрал одни деликатесы? Судя по внутренним ощущениям и картинке в зеркале – это не так.

После завтрака мы гуляли. Я, с жадностью утопающего, втягивал ноздрями и ртом холодный горный воздух, взглядом очарованного младенца разглядывал раскинувшийся вокруг живописный ландшафт. Зрелище было по истине потрясающим. Скалистые отроги, курящиеся легким дымком, плывущие под нами облака, простирающаяся внизу огромная салатовая долина, все это создавало впечатление, что мы, единственные живые существа, которые находятся здесь, на высоте, где обитают разве, что орлы. Мы словно созерцающие с Олимпа, боги. Не давал покоя лишь один вопрос: каким образом меня забросило на этот Олимп?

– Где мы?

– Это пока не важно. Не грузись этой информацией!

Сегодня Эммануил решил перейти на «ты». Он вышагивает впереди, по усыпанной гравием тропинке. Камни хрустят под мощными подошвами его ботинок, будто шипованные колёса по асфальту. Он немногословен. Если и говорит, то по делу, задавая необходимые вопросы. Он здесь на работе.

– Тебе нравится отдыхать в горах? – спрашивает он, делая театральный разворот.