Когда разместились, Нечваль, как и остальные, отключил по просьбе, прозвучавшей из динамика голосом стюардессы, свой мобильник. Часть пассажиров, стоило только шасси коснуться бетона, суетливо принялась включать трубки, пытаясь до кого-то дозвониться. Их не слышали, они кричали, толпясь в узком проходе салона, как будто боялись, что все выйти не смогут и кто-то обязательно останется. Нечвалю это не нравилось. К тому же не было смысла включать свой телефон ни сейчас, ни вообще: все-таки другое государство, заграница, какой-никакой роуминг, а за телефон майор платил из своего кармана, и на счету, между прочим, оставалось не так уж много. И даже если позвонит начальство, денежки с трубки тоже спишутся. А поскольку незнакомый ему московский майор вполне понятно все объяснил, Нечваль решил мобильник сегодня не включать: они ведь обязательно попадут на Петровку, в казенное учреждение, вот оттуда, с казенного телефона, он с Киевом и свяжется.

Те, кого он ждал, появились в салоне, не дожидаясь, пока выйдут все. Москвичей тоже оказалось трое, и старшего Нечваль определил безошибочно: двигался впереди, одет официально – не по форме, но костюм-галстук, как положено. То пропуская, то, наоборот, слегка отталкивая очередного пассажира, он шел по проходу прямо к ним, и Нечваль поднялся – без спешки, без намека на субординацию, потому что они с этим чернявым крепышом в одном звании. Своим операм дал команду сидеть, и те напряглись, сдвинулись, словно сейчас их пленник отчаянно рванет на побег. Сам же Антон Хантер смотрел на происходящее со спокойным любопытством.

– Майор Нечваль? – спросил чернявый. – Брагин.

Оба были в штатском, без головных уборов, потому никаких козыряний – крепкого мужского рукопожатия достаточно. Сразу после этого чернявый вынул из бокового кармана удостоверение, предъявил, но так, для проформы и обмена верительными грамотами. Нечваль сделал то же самое.

– Как долетели? Нормально? – Дежурный вопрос, явно риторический, кивок в сторону Хантера. – Не укатал по дороге? Мужчина серьезный.

– Ничего. Ловить сложнее было.

Если чернявый майор и понял намек на то, что одни ловят, а другие – встречают добычу, то не подал виду.

– Ладно, майор, тут не надо задерживаться. – Шаг в сторону, кивок двоим, ждавшим своей очереди. – Принимайте, мужики. По описи.

– Антон Хантер – один, – подал голос арестованный.

– Поговорим еще, – буркнул Брагин, добавил: – Не здесь, ясно. Давайте, мужики, время дорого.

– Не терпится? – вырвалось у Нечваля.

– Начальство. – Чернявый развел руками, после хлопнул себя легонько по затылку. – Самим бы сдать скорее. А! – Брагин махнул рукой. – Сам же такой, майор.

Тем временем опера́ вывели арестованного в проход. Не зная, нужна ли какая-то особая церемония, Нечваль просто протянул Брагину ключ от наручников. Тот подбросил его на ладони, сунул в тот же карман, где лежало удостоверение.

– Пошли теперь к нам в тюрьму, Антоша.

Один из сопровождающих Брагина подтолкнул Хантера в спину. Тот, не оглядываясь, двинулся на выход, и мужчины сразу перестроились так, чтобы держаться от него по обе стороны.

– Ну, все, закончили. – Чернявый снова развел руками. – Теперь так, майор: мы в первой машине, она уже на бетонке. Вы за нами, транспорт есть. Выдвигаемся к нам, вся бюрократия там же. Потом, – он подмигнул, – товарищеский завтрак.

Нечваль машинально взглянул на часы.

– А, правильно! – быстро исправился Брагин. – Пока доберемся, пока туда-сюда, уже обед. Но – товарищеский. Плавно переходящий в дружеский. Не прощаюсь.

Москвич повернулся и пошел следом за своими, которые только что покинули салон.