– Прекрасно, – я немного напрягся. – И что требуется, чтобы быстро влиться в их ряды?

– О, – расплылся в улыбке старик. – Для вас буквально сущий пустячок. Я узнал, что у вас имеется некий молоток. Так вот…

– Прощайте, месье Бержерон. – я с трудом сдержался и не двинул в наглую сморщенную рожу, поднялся и бросил на стол пару пятитысячных купюр. – Было очень приятно познакомиться. Надеюсь, ваше возвращение в Париж окажется лёгким. Анна Семёновна, безумно рад был с вами познакомиться. Всего наилучшего.

– Ви слишком импульсивни, Виктохь, – с ударением на последний слог вдруг по-русски заявляет сам француз, никак больше не прореагировавший на мою эскападу. – Если ви дадите мне пять… даже две минути вхьемени, я докажу вам, что это лучший виход в вашей ситуации.

– Я не сомневаюсь в вашем умении делать белое чёрным и наоборот, – я никогда не питал иллюзий в отношении этого дедушки, потому что любой чиновник его лет и должности – это матёрый волчара, съевший на теме очковтирательства не одну собаку. – Но две минуты выделю. Не больше. Даже интересно, что вы придумали.

– Анна, бьюдьте добьхи, остявте нас. – Переводчица послушно поднялась и направилась к выходу, а я мысленно поморщился, заметив, как дедок бросил сальный взгляд собственника на её задницу. Причём не знаю, кто вызывал у меня большее отвращение, старый развратник или бабёнка, лёгшая под одного и тут же пытающаяся соблазнить другого.

– Итак, осталось минута сорок секунд, – я поторопил француза, просто чтобы тому жизнь мёдом не казалась.

– О уи, – ничуть не смутился тот, задорно улыбнувшись. – Всьё оч-ень пхосто. Ви слишком молоди, чьтобьи удехьжать такое богатство. Ви думаетье что вокхуг дгузья, но знаетье ли, что Бенедетти ужье связались с Изабелль, отменьив помолвка. Её признають одной из Бенедетти, но с одинь условий. Догадаьетесь какьой?

– Привести Матвея вместе с молотом, – я ни секунды не сомневался с ответом. – Но даже если это правда, при чём тут вы? Или хотите облагодетельствовать меня за долю малую, как вы привыкли? Знаете, именно это ваша главная проблема. Вы почему-то считаете, что весь мир желает жить именно так, как вы решите. Вот и сейчас вы решили, что молодой и глупый варвар лучше избавится от опасной вещи, чтобы сохранить друга и получить свой владетельный Дом. А по сути, если разобраться, ведь вся эта регистрация – лишь фикция.

– Чьто ви имееть в виду, – немного опешил Бержерон. – Я упольномочен…

– Вот именно это, – невежливо перебил я старика. – Что вас кто-то уполномочил нести свет тёмным варварам. Естественно, что взамен они должны поделиться с вами своими богатствами. Бремя белого человека, так ведь? И для вас нет разницы, Африка это или Сибирь. Для вас все мы не люди. Уверен, что за молот вы даже готовы дать мне статус «почти человека». Эдакого младшего брата, которому можно время от времени кидать кости со стола. Просто не успели озвучить своё предложение. Но знаете что, идите в пень. И с регистрацией, и с предложением. Да, я хотел бы войти в европейское объединение Домов одарённых, но вы почему-то постоянно забываете, что не одни на планете. И если уж на то пошло, в азиатском регионе богоборцев гораздо больше. Думаю, они мне не откажут. Счастливо оставаться.

– Подождьите, Виктохь! – вот теперь дедка проняло, и он, подскочив, кинулся за мной. – Подождьите! Нье нужно гохячиться! Ми нье отказиваем вам во вступлении! Я льишь только хотьель помочь…

– Я не сомневался, – я криво ухмыльнулся. – Мне в последнее время все хотят помочь, прежде всего избавить от лишних активов. То родное бюро, то вы. А взамен, как собаке, кидают кость, мол, вот тебе Игры или Дом. И почему-то все считают, что я должен паром писать от этого. Но не хотят понять одного – мне все ваши подачки не нужны. Я проживу и так, благо вырос в деревне, руками работать умею. Так что на кусок хлеба себе всегда наскребу. А знаете почему?