Он бросил обвиняющий взгляд на меня.

Если таков указ отца, то деваться и правда некуда. И раз он выбрал преемником Чжао Чжэня, который по отношению к нашей семье, можно сказать, седьмая вода на киселе, то ситуация с его здоровьем и правда безвыходная.

Но Хэй Цзиню все равно следовало поторопиться с захватом кланов, потому что неизвестно, каким окажется новый император.

Лю Сан привез нас прямо к саду отца. Я редко тут бывала, потому что это все-таки личные покои. Все дела отец решал в главном дворце в своем кабинете. Машина остановилась на площадке перед воротами. Я натянула маску повыше, чтобы она плотно закрывала половину лица, и поправила белую шапочку, проверяя, не выбились ли из-под нее волосы. Отец сильно болен и вряд ли узнает меня в таком виде.

Мы вышли из машины и направились по крытым галереям, проложенным через живописный сад с благоухающими цветами. Дом отца располагался в самом конце. Уголки черепичной крыши изгибались вверх, чтобы злые духи, прыгнувшие сверху, скатывались по ней и не попадали в дом. По крайней мере, так думают суеверные люди. На самом же деле уголки загибаются, чтобы дождевая вода не попадала на фасад и не провоцировала гниение зданий. Архитектура в Запретном городе была традиционной, в отличие от других строений в столице, многие из которых строились иностранцами в их же западном стиле.

– Сначала я узнаю, один он или нет, – сказал Лю Сан, остановившись перед дверью. – Постойте тут, я вас позову.

Он шагнул к двери, но Шань Цай не стал его слушаться и приставил пистолет ему к пояснице.

– Я предупреждал тебя, – процедил он.

Лю Сан вздохнул:

– Я, правда, ничего не замышляю.

– Ты можешь наговорить что угодно. Плевать, один он или не один, мы зайдем все вместе. И смотри – не дури.

Под дулом пистолета у Лю Сана не было настроения спорить. Раздвинув резные двери, мы прошли в просторную комнату со множеством деревянных перегородок. Свет внутри был приглушенный, пахло странно – старыми тряпками, вперемешку с благовониями и лекарствами.

Из-за бумажной ширмы, скрывавшей кровать, вышла женщина, в которой я не сразу узнала свою мать. Выглядела она уставшей, осунувшейся, будто постарела на несколько лет. Одета она была в простого вида платье, в волосах не блестело ни единого украшения. Раньше она никогда не позволяла себе покидать женское крыло в таком виде.

Я немного попятилась, чтобы держаться за спиной Шань Цая – мать вполне могла меня узнать.

– Лю Сан, – выдохнула она, и в ее глазах зажглась теплота, будто присутствие князя ее очень радовало.

С каких пор он у нее вызывает такую реакцию? Насколько я помню, его критиковали все, кому не лень, за разгульный образ жизни.

Лю Сан прочистил горло.

– Я привел двух докторов, тетушка. Они из больницы Белой птицы. Узнав о болезни отца, Мяо Шань сразу отправила своих друзей.

– Доченька не забыла родителей, – с теплотой отозвалась мама, и у меня дрогнуло дыхание.

Раньше она всегда меня осуждала, порой даже казалось, что она меня стыдится, ведь я не походила на настоящую принцессу и не оправдывала возложенных на меня ожиданий. Я никогда не слышала от нее слов любви. Теплота в голосе, с которой она говорила, сбила меня с толку. Будто она говорила о ком-то другом, а не обо мне.

– Мяо Шань встретилась со мной, чтобы узнать, как чувствует себя ее отец, —добавил Лю Сан.

– Почему же ты не привез ее сюда? – спросила мама. – Она до сих пор у тех похитителей?

– Дура Мяо Шань, – вдруг раздался злобный голос из-за ширмы, и оттуда вышла моя старшая сестра, Цин. – Никто ее не похитил. Наверное, она все это подстроила. Она всегда была революционеркой, поэтому и подкупила кого-то, чтобы ее забрали! Теперь она наверняка счастлива и ждет не дождется, когда отец умрет. Этого же они добиваются – чтобы не стало императора!