Но если она не откажется от Придери, то ее дочь может попасть в услужение той самой тьме, которая, как сейчас поняла Рианнон, тенью лежала на всей ее жизни. Эта тьма нашептывала слова недовольства, как эхо повторяла ее гнев, эгоизм и ненависть и, что было самым разрушительным, превращала любовь во что-то неузнаваемое.

Для Рианнон была непереносима мысль о том, что кто-то может отравить жизнь ее дочери так же, как отравил ее собственную. Если Морриган придется остаться в этом мире, пусть так и будет. По крайней мере, так она не окажется и в лживых сетях зла.

– Я отказываюсь от Придери, трехликого бога зла, и отвергаю его притязания на меня и мою дочь, Морриган Маккаллан, – произнесла Рианнон. И стала ждать. С самого детства она была жрицей и Избранной могущественной богини. Она знала, насколько серьезен отказ от божественного покровительства. Должен появиться знак – внутренний или внешний – о том, что Судьба изменилась. Боги не прощают, когда их отвергают, особенно темные боги.

– Темный бог знает, что вы умираете и очень близки к царству духов. Он крепко за вас держится. Он вас не отпустит.

Старик произнес это довольно мягко, но Рианнон показалось, что он всадил нож ей в сердце. Несмотря на все усиливающуюся слабость, она сильнее прижала к себе крошечное тельце малышки.

– Я не обещала ему Морриган. Придери не имеет над ней власти.

– Но вы сами все еще связаны с ним, – серьезно сказал старик.

Рианнон было все труднее сражаться со слабостью, картинка перед глазами стала сереть по краям, ее бил озноб. Ей хотелось, чтобы старый шаман дал ей побыть наедине с дочерью, дал насмотреться на нее, пока не…

– Рианнон, послушайте меня! – встряхнул он ее. – Если вы умрете, не разорвав связь с Придери, ваш дух никогда больше не ощутит присутствия вашей богини. Вы больше никогда не познаете ни света, ни радости. Вы навечно останетесь под черным покровом темного бога и отчаяния, которым он заражает все, к чему прикасается.

– Я знаю, – прошептала она. – Но я больше не могу бороться. Мне кажется, что я боролась всю жизнь, сколько себя помню. Я была эгоистична и причинила так много боли. Столько всем навредила. Наверное, пришло время расплаты.

– Вполне возможно, но разве за эти ошибки должна платить и ваша дочь?

Эти слова встряхнули Рианнон, и она посмотрела на него тускнеющим взглядом.

– Конечно, не должна. О чем вы говорите?

– Вы не пообещали Придери свою дочь, но он хочет получить жрицу, в жилах которой течет кровь Избранной Эпоны. Если вы умрете, как думаете, кто станет его следующей жертвой?

– Нет! – вскрикнула Рианнон, понимая, что он прав. Придери признался, что следовал за ней по пятам. Он захочет ее дочь и на меньшее не согласится. Рианнон содрогнулась. Тьма, что нашептывает лживые хитрости и превращает любовь к богине в нечто уродливое, не будет преследовать ее Морриган.

– Нет, – повторила она, – Морриган не станет его следующей жертвой.

– Тогда вы должны призвать свою богиню, чтобы она вынудила Придери отпустить вас.

На Рианнон нахлынуло отчаяние.

– Эпона отвернулась от меня.

– Но разве вы отказались от нее?

– Я делала то, что было ей отвратительно. – Впервые в жизни Рианнон признала, что сама предала доверие богини, прежде чем та перестала говорить с ней. – Она меня больше не слушает.

– Возможно, богиня ждет от вас других слов, правильных.

Рианнон посмотрела шаману в глаза. Если была хоть малейшая вероятность, что он прав, надо было попытаться призвать Эпону. Она умирает – возможно, богиня сжалится над ней. Рианнон чувствовала, как туманная дымка обволакивает и приковывает ее тело к этому миру. Естественно, даже находясь в Партолоне, Эпона знает, что с ней происходит. Рианнон закрыла глаза и сосредоточилась.