Правда, ветру кое-что все-таки было известно. Все эти годы он шептал о родстве Морриган с пламенем, о том, что может нести свет, и говорил другие столь же загадочные вещи. Морриган не понимала, что пытаются объяснить ей голоса, а расспрашивать боялась. Вдруг окажется, что она расспрашивает дьявола? Этот способ был слишком сложный.

– Морги, милая, уже много времени.

От мягкого бабушкиного прикосновения Морриган дернулась так, словно ее коснулся оголенный провод.

– Вот дерьмо! Бабушка! Не надо ко мне так подкрадываться. Я чуть штаны не намочила от страха!

– Следи за своей речью, – строго сказала Ба, но тут же улыбнулась, чтобы смягчить выговор. – И я к тебе не подкрадывалась. Я тебя три раза звала. Похоже, ты витала где-то далеко.

Морриган почувствовала, как глупо сидеть среди кучи дневников. Хватит вытаскивать наружу прошлое и снова забавляться своими странными способностями. Ей ведь придется скрывать их во время учебы в универе. Сейчас лучше сосредоточиться на будущем.

– Извини, Ба, – быстро проговорила она, запихивая в коробку оставшиеся дневники. – Наверное, я замечталась.

– Ну, тогда пойдем. Твой завтрак остывает. Да и не успеешь ты оглянуться, как появятся твои подружки. До алебастровых пещер три часа езды. Тебе нужно как следует заправиться перед поездкой. – Последние слова она произнесла уже на ходу, направляясь обратно на кухню.

Как и просила бабушка, Морриган прибавила скорости. Снизу доносились соблазнительные ароматы бекона, кофе и черничных маффинов. Ба уже наверняка собрала ей – и ее подругам – замечательный ланч. Стряхнув с себя странное чувство, которое всегда оставалось у нее после вызывания пламени, Морриган подхватила теплую кофту и обувь и устремилась в знакомое тепло кухни.

Она проигнорировала отдающийся эхом смех, который, казалось, витал вокруг нее.

– Мама Паркер охренительно готовит, – пробубнила Джина, рот у нее был набит мясным сэндвичем.

– Да, но если она услышит от тебя слово с корнем «хрен», то скажет «Следи за своей речью». – Морриган очень правдоподобно изобразила Маму Паркер, и девочки засмеялись.

– Я бы не стала говорить «охренительно» в присутствии твоей бабушки. Я не хочу, чтобы она разозлилась. А то еще перестанет нас кормить, – сказала Джина.

– Это было бы дерьмово, – согласилась Джеми.

– Мама Паркер слишком милая, чтобы на нас злиться. А ругаться при ней было бы глупо, – улыбнулась Лори. – Нам пришлось бы перейти на еду моей мамы – попрощаться с вкуснющими домашними сэндвичами и шоколадным печеньем и поприветствовать макароны с сыром.

– А моя мама считает за готовку заказанную в доставке пиццу. А если она хочет чего-то супер-пупер, то заказывает еще сырные палочки и густой соус «рэнч», – добавила Джина.

– Моя мама делает то же самое, – кивнула Джеми.

– Может, вам самим стоит поучиться готовить? Вам же уже по восемнадцать, и через несколько дней вы тоже уезжаете в колледж. Чем вы собираетесь там питаться? – поинтересовалась Морриган.

– Тем, чем кормят в общежитии, конечно, – сказала Джеми.

– Я буду есть то, что сготовил кто-то другой. Типа «Тако Белла»[14]. Мне нравится, как там готовят, – сообщила Лори.

– Питаться? – Джина постучала по подбородку ногтем с идеальным французским маникюром, на ее лице появилось озадаченное выражение. – Ближайшие четыре года я собираюсь питаться пивом и футболистами.

Подружки покатились со смеху. Морриган закатила глаза. Да, ей нравились эти девчонки. Они дружили со средней школы, но, даже когда они были детьми, Морриган всегда чувствовала себя умудреннее и старше их. То, что она чувствовала себя старшей (и соответственно вела себя), казалось ей правильным, ведь за ними определенно надо было присматривать. Но сейчас эта повинность раздражала ее все сильнее и сильнее. Неужели они так никогда и не повзрослеют?