– Откуда ты все про них знаешь? – Изумилась Ахилла, внимательно разглядывая вышеописанную группу. – Ты же много лет не был в Риме!

– Я сам когда-то был таким как они, так что достаточно хорошо знаю всю компанию. Постарайся им понравится, Ахилла. После смерти Квинта и ранения Ферокса у меня вообще не осталось ни одного действующего гладиатора в труппе – одни раненые да новички. Я даже не на грани разорения. Я уже разорен. Только чудо может нас спасти. И ты должна его совершить… Забудь про Ферокса. Ты профессионал, а ранения и смерть – часть нашей профессии.

Это было правдой, на которую трудно что-либо возразить, хотя, в глубине души, ужасно хотелось перебить всех этих самодовольных ублюдков, обгладывающих фазаньи ножки и со смехом обсуждающих предыдущий бой. Девушка еще раз внимательно оглядела атриум, стараясь не обращать внимания на отодвинутую в сторону клетку с тушей медведя и плохо замытую кровь на полу. В конце концов, хозяева виллы сделали то, что последнее время стало пиком моды. Ни одно пиршество более-менее богатых людей не обходилось без приглашения гладиаторов. Чего она так на них взъелась? То, что случилось с Фероксом и Квинтом, – неотъемлемая часть амфитеатра. Камилл как всегда прав. А может, ее больше злит, что эта парочка молодых патрициев обсуждала ее как рабыню на рынке? И эта облезлая кошка Кальпурния… Да она готова по первому знаку своего собеседника скинуть расшитую столу прямо в атриуме! А еще считается добродетельной матроной! Да на нее даже покойный Квинт не позарился бы, хоть и не пропускал ни одной женщины по дороге от совсем юных дев до беззубых старух! Да чем эта шлюха лучше нее, Ахиллы, если с сенаторши снять все драгоценности и роскошное одеяние?

– Лакверарий Ахилла!

– Да хранит тебя Немезида!

Засмотревшись на Кальпурнию, она чуть не забыла, зачем пришла на виллу, убранство которой не уступало дворцовой роскоши Палатина, где слоновая кость соседствовала с позолотой, розоватый мрамор колонн словно сиял изнутри, а по стенам виднелись потрясающей красоты фрески, картины и роскошные занавеси. И среди этой красоты – мужчины и женщины, холеные, украшенные золотом и драгоценностями, с венками из роз на темных, светлых, рыжих и седых головах, сыто и лениво возлежащие и сидящие на ложах. Только легкое пожатие предплечья жесткой рукой ланисты вернул ее к реалиям.

– Пошла!

Повинуясь команде, она вскинула руки и шагнула вперед, под вежливые аплодисменты, относящиеся больше к стремлению хозяев дома развлечь гостей, нежели к какой-то неизвестной девице, рядящейся в плащ гладиатора, который она сбросила на руки подскочившего раба. Впрочем, мужская часть присутствующих гостей несколько оживилась, когда получше разглядела крепкую, но пропорциональную фигуру скифянки, рыжую гриву волос, аккуратно уложенную умелой рукой цирюльника и эффектное лицо с зелеными глазами, прямым носом, пухлыми губами, которое совершенно не портил выступающий волевой подбородок.

– Вам наверно, мало интересны подобные зрелища после роскошных представлений в столице? – Поинтересовалась у Севера потянувшаяся всем телом Кальпурния. – Говорят, что в следующем году император собирается устроит феерическое зрелище при освещении нового амфитеатра. Это правда?

– Вы, как всегда, в курсе последних новостей, великолепная Кальпурния, – вежливо склонил голову префект претория. – Император Тит не жалеет ни сил, ни времени, возводя здание, равному которому нет во всей Империи. Это будет амфитеатр достойный нашего великого города. Четыре яруса с арками, украшенные полуколоннами и потрясающей красоты статуями, мраморные места для сенаторов и весталок и даже тент над местами для зрителей, чтобы спастись от солнца в жару. Это будет восьмое чудо света. Символ великого Рима! Уверен, что о его открытии будут говорить больше и чаще, чем даже об извержении Везувия.