После того как зверь пулей унесся в чащу, Цицерон вернулся к друзьям. Он освободил машину от пут, легко выволок ее на просеку и достал оттуда канистру.

– Только больше не натыкайся выключателем на ветки, – попросил Алеша.

– Это случайно. Задумался, вот и налетел.

– Ты не имеешь права задумываться, когда жизнь Алеши в опасности, – простонал мимикр.

– Из машины не выходите, сейчас вернусь, – робот снова вошел в заросли и услышал голос Фуго:

– Ты подумал, что будет с этим земным ребенком, если не вернешься? Ты подумал, что будет со мной?

На поиски воды у Цицерона ушло немного времени. Ему помогли лесные зверьки, которые оказались на редкость сообразительными и доверчивыми. Они убедились, что пришельцы не желают им зла, и совсем перестали бояться. Даже огромный робот, который наводил страх на все живое, очень быстро распознал их дружелюбие: лесные жители бежали впереди и показывали дорогу. Зато на обратном пути они осмелели настолько, что решили проехаться на гиганте. Малыши сидели у него на плечах, на голове, а один – самый сообразительный – открыл на спине у Цицерона шкафчик, забрался туда и с гордостью поглядывал на бегущих сзади менее отважных соплеменников.

– Веселые ребята, – вернувшись к вездеходу, сказал робот. – Но по-моему, они все же неразумные.

– Неразумные, потому что веселые? – спросил Алеша.

– Нет, веселые, потому что неразумные. В таком диком лесу я бы на их месте забился в дупло, нажал на кнопку и отключился.

– Хватит болтать, – простонал Фуго. – Воды принес?

– Ах, ну да, – вспомнил Цицерон. Он просунул канистру мимикру в окно, и тот моментально припал к горловине.

– Больше никогда в жизни я не буду есть селедку, – после десятка больших глотков торопливо проговорил страдалец. После второй порции он немного отдышался и добавил: – Своим детям и внукам я завещаю никогда в жизни не брать эту гадость в рот.

– Не лопнешь? – смеясь, спросил Алеша.

– М-м-м, – промычал Фуго и покачал головой. Когда мимикр раздулся от воды и стал похож на туго набитый мешок, он наконец оторвался от канистры и едва произнес: – Если после смерти на моей могиле будет стоять каменная плита, я попрошу высечь на ней слова: «Мимикры, не ешьте селедку, в ней корень всех ваших несчастий!»

– Корень твоих несчастий в том, что ты не знаешь меры, – проворчал Цицерон. – И селедка здесь ни при чем.

Через какое-то время маленькая спасательная экспедиция двинулась дальше. Несколько веселых зверьков, похоже, решили проводить пришельцев. Они носились вокруг вездехода, взбирались на идущего робота и иногда устраивали свалки.

– Кстати, я услышал от них еще одно слово: «ум», – обратился железный друг к Алеше. – Как думаешь, что оно может означать? Если это, конечно, слово, а не что-нибудь вроде собачьего лая.

Пока мальчик соображал, как перевести туземное слово, за него ответил Фуго:

– По-моему, «ум» – это то, чего тебе не хватает.

– Опять! – с возмущением воскликнул Цицерон. – Вот она, гуманоидная благодарность! Я спас его от смерти, когда он умирал от жажды – принес воды…

– Действительно, Фуго, – укоризненно произнес Алеша.

– Ладно, беру свои слова назад, – тут же ответил мимикр и похлопал себя по животу. – Что было – то было. Вот она, родимая, плещется.

Вездеход выехал из леса на каменистую площадку, которая плавно переходила в большую песчаную поляну.

– О, маленькие Каракумы[6], – сказал Алеша. – Не хватает только микроскопических верблюдов.

– Не нравятся они мне, – задумчиво проговорил Цицерон. – И нашим провожатым, кажется, тоже, – робот кивнул на зверьков, которые, разволновавшись, носились перед машиной и громко кричали: