Мать и дочь переглянулись.
– Хорошо, но с этого дня ты больше один не ходишь, понятно тебе, вредный деда! – Внучка улыбнулась, а потом прищурилась.
– А как ты меня сейчас видишь? Чур, я подсолнух!
– Нет, сегодня ты фиалка, а ты… – он смущенно посмотрел на дочку, – ты сегодня мухомор…
***
Ваня все еще стоял около дома Петра Борисовича и размышлял. «Они и так меня за человека не считают, так что же я теряю? Почему я должен жить по их законам?» – думал он. Решение пришло, когда из распахнутых окон квартиры раздался веселый женский смех. Мальчик посмотрел наверх. «Никто меня не остановит», – подумал он, и в ту же секунду порыв ветра захлопнул за его спиной дверь в подъезде, но Ваня даже не обернулся.
Глава пятая
«Приготовьтесь, игра начинается!»
Четверо подростков стояли на обочине пустой улицы и наклонившись смотрели в строительную траншею.
– Кажется, мертвяк! – сказал один из них.
– Сто пудов мертвяк!
Трое были в черных масках, а четвертый, самый маленький, без нее. В руках он держал нож, с которого капало что-то красное.
– Не думал… кхе-кхе… что все будет так легко, – сказал тот, кто был в маске. – Только мне непонятно… кхе-кхе… Ваня, они же только что тебя переехали, я сам видел!
– Я тоже не думал, что убивать так легко. А остальное… тебе просто показалось. – Ваня отступил на шаг. – А теперь заберем наше!
Он прыгнул в яму, остальные последовали за ним.
За десять минут до этого
– Михалыч, тормози, бля! – Напарник в инкассаторской форме с пассажирского сидения крутанул руль.
– Леня, сука, не лезь!
Михалыч в такой же форме, на мгновение отвлекшийся от дороги, с ужасом увидел в свете фар худенького мальчишку на зеленом велосипеде, словно выросшего из-под земли, летевшего наперерез их бронированной машине. Чутье подсказало ему, что ребенок не жилец, и сразу же руль сам собою рванулся вправо, и перед тем, как пол и крыша три раза поменялись местами, он почувствовал под колесами характерный хруст, а дальше мир померк.
***
С пассажирского сиденья дверь заклинило, и Леониду пришлось перелезать через Михалыча, голова которого была размазана по лобовому стеклу. «Говорил идиоту – пристегивайся», – мелькнула мысль. Водительская дверь тоже с трудом открылась и уперлась во что-то мягкое. Начал вылезать, почти получилось, но тут застряла нога. На секунду почудилось, что Михалыч вцепился и тащит назад, но нога выскочила из тисков, и Леонид упал в грязь.
Первая его мысль: «Живой!»
Вторая: «Убью сопляка!»
Вылезти из траншеи оказалось нелегко, руки скользили по краям ямы, грязь падала на лицо, но мертвый Михалыч подгонял:
– Убей выродка! – казалось, кричал он из могилы-траншеи. – Убей эту мелкую тварь!
– Заткнись, сука! – взвизгнул кто-то… Может, сам Леонид?
Мертвый замолчал. Леонид перевалился через край, яма отпустила. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Мальчишка лежал на асфальте, глаза закрыты, рядом кусок зеленого железа.
– Вот же ублюдок, сам сдох.
Леонид с трудом поднялся. Пять шагов. Наклонился.
– Что за?.. Ты живой?!
Пацан взмахнул рукой, нож блеснул на мгновенье и по самую рукоятку вошел Леониду в шею.
Анастасия
Бабки, бабки, бабки, бабки.
Сколько их? Они бесконечны, они неисчерпаемы, неиссякаемы, бабки без лимита, вне времени и пространства, они затекают серой рекой, и только закрытие офиса может остановить их неконтролируемый поток.
Бабки делятся на два вида, бабки – деньги, и бабки – бабки.
Кассир-операционист с бейджиком «Анастасия Ерёмина» посмотрела на очередную пенсионерку, подсевшую к ее окошку, и потихонечку, еле-еле слышно, начала подвывать. Она работала одновременно с двумя видами бабок.