– Симиуса? – Орил, поражённый услышанным, даже не обратил внимания на слова офицера, гарантированно обрекавшие того на жестокую порку: – Он же шесть тысяч лет назад сгинул? Эй! Ты уверен?!

Ответа не было – вся находившаяся на вахте смена стояла на колени моля ныне запрещённых богов о милости быстрой смерти – шансов пережить массированный пуск торпед у них не было.

Руганью и пинками восстановив порядок Орил вернулся на своё место и требовательно махнув связисту, приказал установить связь с Триремой, надеясь запугав её капитана, вынудить не к месту оказавшейся здесь корабль срочно исчезнуть, спасая свой экипаж поспешным бегством.

Повторяться, о том, как прошёл их разговор не будем, отметив лишь, что замыкание, белой молнией сверкнувшее у него за спиной и вынудившее Орила прервать свои угрозы, было истолковано всеми на борту как дурной признак, обещавший скорую гибель в огне сражения.

Пилоты, уже испытавшие на себе точность канониров Биремы, отнюдь не рвались в бой, отчётливо представляя, что прорыв будет стоить жизни большинства из них и Орил, видя, как медленно формируется штурмовая колонна, нетерпеливо дёрнул рукой:

– Связь! Со всеми бортами! Быстро! – Рявкнул он, принимая соответствующую моменту позу и напуская на себя грозный вид. Речь уже была у него на языке, когда с осветившегося экрана улыбнулся немолодой мужчина в незнакомой форме со множеством ярких ленточек над сердцем.

– Это ещё что? – Немного потеряв в своей значительности дёрнулся бывший жрец, но наварх пиратского флота – Орил немедленно узнал его – предыдущий сеанс связи был ещё свеж в его памяти, поднял руку, призывая к вниманию.

– Пилоты! Экипаж «Литавр Марса»! – Начал он, сразу заработав молчаливое одобрение слушавших его людей: – С вами говорю я, наварх флота Зеи! – Мелочиться Змеев не стал: – Да, того самого флота, который отразил атаку покрытого славой Марцелла, грозившего моей Родине, – наварх сделал небольшую паузу, позволяя слушателям осознать сей факт и продолжил: – Я против кровопролитья. Вы уже совершили подвиг. Два подвига, – поднял он вверх два пальца: – Во-первых пришли сюда, а состояние вашего корабля позволяет мне судить о вашем мужестве – мужестве воинов, готовых исполнить любой приказ в любых условиях, и вы попытались пройти заградительный огонь, выставленный лучшими канонирами Сектора. Вы, подобно львам бросались на преграду и нет вашей вины в том, что строили её более опытные бойцы. Вы не виноваты, – повторил он, позволяя пилотам сбросить с души груз неудачи: – Воинское счастье переменчиво, и кто знает, может и я, будь на то угодно Фортуне, сейчас бы молил вас о милости.

Новая пауза и многие головы, убранные в тяжёлые пустотные шлемы, одобрительно качнулись, признавая правоту его слов.

– Я уважаю героев, – немного помолчав, наварх как-бы невзначай поправил наградные планки, откровенно намекая на свой более чем богатый боевой путь: – И мне будет больно видеть, как лучшие из лучших гибнут, зазря и без чести отправляясь к холодным водам Стикса. Плутон свидетель! – Грохнул он себя кулаком в грудь прямо по только что поправленным знакам наград и снова среди слушателей послышался одобрительный шепоток – так открыто поминать запретные ныне имена было смелым поступком: – Я не хочу этого! И без вас есть кого сожрать его псам! Пилоты! Хватит смертей! Отходите в сторону – я горю желанием лично пообщаться с вашим навархом! – Чуть повернувшись боком, так, чтобы все видели, он положил руку на ножны, в которых пряталось тело небольшого кортика: – Как мужчины, и как навархи!

– Отключить! Прервать! – Орил, бледный как лучшее полотно, подскочил к офицеру связи и затряс кулаками у него перед лицом: – Немедленно!