– Ты настолько сильно изменился, что я сомневаюсь, что ты мой сын. Так что говори правду, хуже уже не будет.

– Матушка, ты не сомневайся в том, что перед тобой сидит твой сын, которого ты родила и вырастила. А вот про душу его я так уверенно сказать не могу. Я совершенно не помню, что со мной было, как я рос, что делал. Ничего не помню. Мне очень жаль, что я не помню отца. Он столько сил в меня вложил, только благодаря ему и тому, чему он меня обучил, нас не ограбили ещё раз в той дешёвой гостинице. Но, что есть – то есть. При этом я говорю, читаю, могу писать, ориентируюсь, как вести себя с людьми. То есть какая-то память у меня есть… Перед тем, как прийти в сознание после отравления, я видел сон, как будто я говорил с двумя господами, мужчиной и женщиной. Они сказали, что я выживу благодаря их вмешательству, у меня проснётся магический дар, но за это я должен поступить в Академию в столице и там сойтись с одной дамой. Означает ли это, что они в это тело вселили другую душу, я не знаю. Про даму я буду думать потом, но в Академию мне нужно поступать в этом году, так как мне уже восемнадцать лет, это предельный возраст для поступления. Теперь, что касается нас с тобой. Как я сказал, я не помнил ничего, но я хочу считать тебя своей мамой. Клянусь, что постараюсь быть хорошим сыном и заботиться о тебе, как ты обо мне заботилась всю мою жизнь. И ещё, давай забудем тот факт, что мой биологический отец – граф. То, что он тебя насиловал, ещё не доказывает, что я его сын. И я не хочу считать его своим отцом. Кроме тебя этого сказать никто не может, а ты, я прошу тебя об этом, всегда говори, что у тебя ребёнок от мужа, от Глеба Измайлова.

Женщина упала на грудь молодого человека и залилась горькими слезами. Продолжалось это довольно долго. Игнат гладил её по спине, ждал и молчал, просто не знал, что ещё можно добавить. Можно продолжать говорить, что не бросит, что будет любить, но вся это уже сказано, дальше это будет попытка внушения, а внушение со временем проходит, сейчас может помочь, а в будущем приведёт к новым конфликтам. Нет! Необходимо, чтобы матушка услышала своё сердце и поступила так, как оно ей велит, а уж Игнат будет под это подстраиваться.

Через какое-то время женщина успокоилась.

– Кто бы ты ни был, это тело моего сына, и я всегда буду его любить. Значит, и о тебе буду переживать, заботиться, помнить и думать. Даже если я тебе надоем, или ещё какие-нибудь причины будут, ты тогда честно скажи, но не обманывай меня.

– Хорошо! Мамой я могу тебя называть?

– Лучше называй матушкой, как называл в начале твоего выздоровления. А я тебя буду называть по имени.

– Матушка, ты пару дней подумай, потом мы с тобой должны решить, поедешь ли ты со мной в столицу. Я очень не хочу оставлять тебя здесь одну, но в столице у тебя есть враг. Лучше всего было бы тебе выйти замуж и сменить фамилию. Давай, я попробую ещё денег заработать, мы тебя нарядим и оденем, как подобает аристократке. Начнём посещать балы и вечера, может быть ты ещё и влюбишься в кого-нибудь? У тебя есть хорошие знакомые в этом городе? Как только пошьёшь красивую одежду, можно будет их посетить.

– Смеёшься, Игнат, какая любовь? Чтобы прилично одеть аристократку ста золотых недостаточно.

– А сколько нужно?

– Не меньше тысячи. Конечно, это вместе с украшениями.

– Ты рассчитывай на то, что украшения у тебя будут. Этот вопрос мы решим отдельно.

Собственно говоря, для того, чтобы матушку сосватать нужно не так уж и много. Для любви, как и для войны нужны всего три вещи: деньги, деньги и деньги. Это шутка, и в каждой шутки есть доля шутки. А остальное…