– А ты? Разве с тобой не так было?

– Нет, я никогда не занимал никакого места в его… играх. Мне просто нравилось находиться рядом с ним, а ему – рядом со мной. Это – весело.

– Потому что ты – психопат, – усмехнулась я.

– Возможно, – не стал он спорить, – но никогда раньше он не пытался действовать в команде. Никогда. Он не ушел на корабле с нами, когда я его звал. Хотя, я чуть головой о стенку не бился, пытаясь его убедить. Он всегда действовал один. Не знаю, что заставило его измениться. Может, ты.

– Да ладно.

Мы помолчали.

– Эрик, – решилась я задать еще один давно интересовавший меня вопрос, – чисто гипотетически, если в итоге он таки «слопает мою душу на завтрак», ты… эээ…

– Меня это очень огорчит, – вздохнул снова рыжий, поняв, что я имею в виду, – но он в любом случае – мой друг.

Ну что ж. Честно.

– Спасибо.

– За что?

– Что говоришь правду.

– Забей. Он этого все равно не сделает. Наверное.

– Буду надеяться.

Разговор угас сам собой. Успокоившись, мы, наконец, заснули, и ночь прошла тихо. Ни крупных зверей, ни лихих людей.

Утро было чистое и свежее. Мы умылись у протекающего неподалеку ручья, наскоро позавтракали, спрятали срезанные ветки, закопали остатки костра и двинулись дальше.

Мимо пронеслась вторая деревня, очень похожая на первую, но я уже не обращала внимания на настороженные взгляды и мрачные лица. Погода слегка испортилась, небо закрыли низкие серые тучи, накрапывал мелкий осенний дождик. Иногда нам попадались небольшие караваны из двух – трех телег в сопровождении настороженных мужчин с топорами и дубинками. А в обед мы догнали двоих паломников, идущих к каким-то местным камням над источником, посвященным Маахве. Поделились с ними едой, пытаясь особенно не светить скатерть.

А вот вечером кое-что изменилось: и дорога стала похуже, и лес как-то помрачнее. Кое-где по обочинам попадались сваленные деревья. Эрик негромко объяснял мне, как нужно было бы устраивать засады в том или ином конкретном случае. Вообще вся наша дорога больше всего напоминала мою практику в Академии, когда студентов по пять – семь человек вывозили «в поле» – потренироваться. Интересно? Более чем! Тем не менее, к вечеру я устала, с трудом воспринимала то, что мне рассказывают и жутко проголодалась. Хорошо еще капюшон плаща защищал от дождя, так что мелкие капли попадали только на щеки и губы.

Поэтому когда из-за поворота вышло трое жуткого вида мужиков, заросших нечесаными бородами по самые уши, я совсем напряглась.

– Осторожно, – негромко сказал Эрик, – останавливая Шторма, – по бокам еще как минимум трое или четверо, возможно, будут стрелять, так что ставь щит.

Я кивнула, а Шарик тут же запищал и высветил лучами всех семерых. Надо же, а рыжий-то был прав.

– Так-так, – почему-то не испугавшись блуждающего, протянул один из троицы на дороге, выходя вперед, – что это у нас тута. Оба-на! Баба! Небось, еще и благородная!

Остальные двое за его плечами похабно заржали. У меня возникло мучительное ощущение дежа вю – банда Хрипатого. Один в один. Под копирку они все что ли? И откуда набираются именно таких фраз? Почему никто не начинает разговор как-то необычно? Не спрашивает… ну, например, закурить?

Странно, что разбойники не боялись. Может, потому что нас только двое. А может, дело в том, что мужики были слегка навеселе, как раз в состоянии, когда море по колено и тянет на подвиги.

Я считала их поверхностный эмоциональный фон, и меня внезапно обожгло злостью. За весь мой страх, который я испытала тогда на Медной улице. За то, как меня трясло в отцовском кабинете. За то, что они собирались сделать сейчас.