Судьба Помпеи сложилась по-иному. Здесь не было потока грязи, единственным спасением от которого служило, по-видимому, бегство. Здесь все началось с вулканического пепла, который удавалось легко стряхнуть. Однако вскоре стали падать лапилли. Потом – куски пемзы, по нескольку килограммов каждый. Вся опасность создавшейся ситуации прояснялась лишь постепенно.

И когда наконец люди поняли, что им угрожает, было уже слишком поздно. На город опустились серные пары. Они заползали во все щели, проникали под повязки и платки, которыми люди прикрывали лица. Дышать становилось все труднее…

Пытаясь вырваться на волю, глотнуть свежего воздуха, горожане выбегали на улицу. Здесь они попадали под град лапилли и в ужасе возвращались назад. Но стоило им переступить порог дома, как на них обваливался потолок, погребая их под своими обломками.

Некоторым удавалось отсрочить гибель. Они забивались под лестницы и в галереи, проводя там в предсмертном страхе последние полчаса своей жизни. Потом и туда проникали серные пары…

Сорок восемь часов спустя вновь засияло солнце. Однако и Помпеи, и Геркуланум к тому времени уже перестали существовать. В радиусе 18 километров все было разрушено, поля покрылись лавой и пеплом. Пепел занесло даже в Африку, Сирию и Египет. Теперь над Везувием был виден только тонкий столб дыма и снова голубело небо.

Можно себе представить, какое необычайно важное значение имело это событие для сегодняшнего дня, для науки, занимающейся изучением прошлого.

Прошло почти семнадцать столетий.

Люди другой культуры, других обычаев, но связанные с жертвами катастрофы кровными узами общечеловеческого родства, взяли заступы и откопали то, что так долго покоилось под землей. Это можно сравнить только с чудом воскрешения.

Ушедшему с головой в свою науку и поэтому свободному от эмоций исследователю подобная катастрофа может представиться удивительной «удачей». «Я затрудняюсь назвать более интересное явление…» – простодушно говорит Гёте о гибели Помпеи.

И в самом деле, что может лучше, чем пепел, сохранить, нет, «законсервировать» – это будет точнее – для последующих поколений исследователей целый город таким, каким он был в своих трудовых буднях?

Город умер не обычной смертью – он не успел отцвести и увянуть. Словно по мановению волшебной палочки, застыл он в расцвете своих сил. И законы времени, законы жизни и смерти утратили свою власть над ним.

До того как начались раскопки, был известен только сам факт гибели двух городов во время извержения Везувия. Теперь это трагическое происшествие постепенно вырисовывалось все яснее. Сообщения о нем античных писателей облекались в плоть и кровь. Все более зримым становился ужасающий размах этой катастрофы и ее внезапность. Будничная жизнь оборвалась настолько стремительно, что поросята остались в очагах, а хлеб – в печах.

Какую историю могли бы, например, поведать фрагменты двух скелетов, на ногах которых еще сохранились рабские цепи? Что пережили эти люди, закованные, беспомощные, в те часы, когда кругом все гибло?

Какие муки должна была испытать эта собака, прежде чем околела? Ее нашли под потолком одной из комнат. Прикованная цепью, она поднималась вместе с растущим слоем лапилли, которые проникали в комнату сквозь окна и двери. Поднималась до тех пор, пока наконец не наткнулась на непреодолимую преграду, потолок, тявкнула в последний раз и задохнулась.

Под ударами заступа открывались картины гибели семей, ужасающие людские драмы. Финальную главу известного романа Бульвер-Литтона «Последние дни Помпеи» отнюдь нельзя назвать неправдоподобной.