Кроме этого разговора больше ничего такого из своего детства, связанного с деревьями, я не помнил. И про лес тоже ничего особенного на ум не приходило. Лес как лес, грибов в нем много было. Ну и деревья всегда были какие-то изогнутые. А в остальном все как в других местах. Хотя, помнится, я еще маленьким слышал разговоры о том, как давным-давно, еще до революции, в этих лесах упал с неба огромный камень. И с тех пор пошла про здешние леса дурная слава, а деревья в нем почернели. И стали причудливо так расти, одни вниз, другие в бок, так что издалека в темноте их за разные существа принять можно было. Наверное, из-за этого людям там разная бесовщина чудиться начала. Хотя где-то глубоко внутри себя я тоже чувствовал, что что-то не так с этим лесом и моими поездками. Тем более, что ничем вразумительным объяснить это себе я не мог. И до сегодняшнего дня были мысли об этом, но я старался гнать их от себя. Старался не думать об этом, но мысли про какую-то мою связь с лесом все равно приходили. А сейчас, прижавшись щекой к стеклу полицейской машины, я остро ощущал, что и в аварии этой есть что-то необъяснимое. Как я здесь очутился, куда я шел? Непонятно. Но слова водителя мне, в отличие от капитана, бредом не казались. А еще я знал, что нельзя мне больше ездить в этот лес. И если я еще раз туда поеду, то это будет моя последняя поездка.

Раньше мне казалось, что моя жизнь мало чем отличается от жизни других ребят моего возраста. Сравнивая себя с ними, я часто думал, что в принципе-то к своим двадцати пяти годам у меня в жизни все было ровно. Довольно успешно и без особых потерь прошагал школьные и институтские годы. Учеба давалась мне легко, я мог даже получить красный диплом, если бы пересдал несколько четверок. Просто выпрашивать себе оценки было не в моем характере, хотя на нашем курсе так делали многие. Потом мне повезло устроиться в крупную нефтяную компанию. Наверняка не без помощи родителей, но в силу юношеского максимализма я все свои успехи приписывал исключительно себе. Это прибавляло мне уверенности в своих силах.

Хотя низкой самооценкой я никогда особо и не страдал, причин для этого не было. Появился на свет я в дружной семье любящих друг друга студентов, которые воспитывали меня родительской заботой, задушевными разговорами и хорошими книжками. Так что понятия о добре и зле у меня с детства правильные были. В остальном я рос, как и все ребята моего возраста, еще успевшие застать времена дворовых игр. Гоняли мяч и шайбу, дворовой бандой ходили купаться на заброшенный пруд за овощехранилищем. Случалось и дрались. В общем, нормальное было детство. Поэтому и вырос из меня, как говорил отец, местами шалопай, но толковый и честный парень.

Что еще такого интересного было в моей жизни, о чем можно было бы рассказать? Раньше было много спорта. Отец сам в юности серьезно занимался конькобежным спортом, выигрывал чемпионаты России и даже был членом олимпийской сборной. Потом из-за проблем с сердцем уже не смог тренироваться в полную силу. И вот эти свои не до конца сбывшиеся спортивные надежды он решил воплотить с помощью сына. Но с коньками у меня не сложилось с самого начала. На первой же тренировке я красиво так уехал ногами вперед, а головой назад об лед. И все, желание кататься на коньках у меня пропало. Отец, поняв это, в итоге таскал меня по разным другим секциям. Где-то к классу третьему остановились на борьбе. Потом долго был бокс, сломанный нос, много шишек на голове и мамины вздохи. Но в итоге после победы на первенстве юниоров я стал кандидатом в мастера спорта. А между борьбой и боксом была еще секция фехтования, года полтора я ходил в нее одновременно с боксом.