В подразделе 1.4 мы вспомним различие, которое проводил Шумпетер между двумя стадиями рабочего процесса экономиста-теоретика: первая – создание системы концепций, представляющих экономику, и вторая – создание моделей. Далее, в подразделе 1.5, мы увидим, как из этого различия вытекает важная, но часто игнорируемая, роль истории экономической мысли внутри самого поля экономической теории как способа исследовать концептуальные основания разных теорий.

Все это является основой для обсуждения в подразделе 1.6 вопроса о том, какой вид истории экономических учений наиболее релевантен для формирования экономических теорий. Очевидно, это не отрицает того факта, что существует самостоятельный интерес к исследованию истории идей: ни в коем случае! Мы также не будем рассматривать такие вопросы, как автономность истории экономических учений или к кому, с точки зрения разделения интеллектуального труда, ближе историки экономической мысли – к экономистам или историкам экономики. Вывод, который мы хотим сделать, состоит в том, что экономисты, отказывающиеся от изучения истории экономической мысли и проведения некоторой исследовательской работы в этой области, существенно ограничены в своей теоретической работе.

Согласно кумулятивистскому подходу, история экономической мысли демонстрирует восходящее продвижение ко все более высокому уровню понимания экономической реальности. Временный конечный пункт этого движения – современная экономическая теория – включает достижения всех прежних теорий.

Кумулятивистский подход связан с позитивизмом[1]. Точнее, наиболее широко распространенная версия кумулятивистского подхода опирается на упрощенную версию логического позитивизма, так называемого традиционного взгляда, который имел много последователей с 1920-х годов. Коротко, идея состоит в том, что ученые применяют методы логического анализа к исходному материалу, полученному из опыта. Чтобы оценить результаты, могут быть созданы объективные критерии для их принятия или отклонения. Более точно, аналитические утверждения, а именно те, которые содержат абстрактные теоретические рассуждения, являются или тавтологией, т. е. логически подразумеваются в предпосылках, или внутренне противоречивы, т. е. могут нести в себе логические несоответствия; в первом случае аналитическое утверждение принимается, во-втором отвергается. Что же касается синтетических утверждений, которые касаются эмпирического мира, – они подтверждаются или опровергаются фактами и, следовательно, принимаются или отвергаются в силу «объективных» причин. Все остальные утверждения, для которых не может быть найдено объективных критериев принятия и отвержения, называются метафизическими и рассматриваются как внешние по отношению к области науки.

Такая концепция подверглась жесткой критике, которая обсуждается в следующем подразделе[2]. Тем не менее она остается основой кумулятивистского взгляда на экономическую науку, или, другими словами, идеи о том, что каждое успешное поколение экономистов вносит новые аналитические или синтетические утверждения в общую сокровищницу экономической науки, которая – как наука – единогласно определяется как набор «истинных» утверждений касательно экономических вопросов. Новое знание, таким образом, добавляется к уже имеющемуся, и во многих случаях – когда обнаруживаются некоторые дефекты в принятых ранее утверждениях – замещает его. Следовательно, изучение науки должно проводиться «на теоретическом рубеже», принимая во внимание самую современную версию, а не предыдущие теории. Вместе с тем здесь может приниматься во внимание то, что прошлое заслуживает некоторого внимания: как утверждал Шумпетер [2001, т. 1, с. 4–5], изучение экономистов прошлого оказывается педагогически полезным, поскольку может подсказать новые идеи и предоставляет полезные материалы касательно метода научного исследования в такой комплексной и интересной области, как экономика, расположенной на границе естественных и общественных наук.