В определенном смысле теория ценности, принимаемая экономистом, прямо указывает на его представление о мире. Используя споры между конкурирующими теориями как связующую нить и наблюдая за сдвигами, которым теория ценности (ошибочно принимаемая в некоторых реконструкциях за незыблемый монолит) подвергается в рамках каждого подхода, мы можем также понять различия и изменения в концептуальном представлении общества. В то же время с другой стороны континуума, образующего поле деятельности экономиста, мы можем наблюдать, как вокруг теории ценности и в строгом соединении с ней конкретные теории разрабатываются для интерпретации конкретных – но не обязательно менее значимых – аспектов экономической реальности: от теорий занятости и денег до теорий международных отношений.

Попробуем проиллюстрировать на примере разницу в значениях двух выражений, «центральная роль в нашей исторической реконструкции» и «решающее значение в рамках нашего мировоззрения». Трудовая теория ценности играет центральную роль в аналитической реконструкции «Принципов» Рикардо, но с точки зрения выработки политики он был прежде всего заинтересован в проблеме экономического роста и его взаимосвязи с распределением доходов между основными социальными классами. Другим примером является связь между теорией конкурентного равновесия Вальраса и либеральной идеологией. Другими словами, есть некоторый предел независимости между системой концепций (представлением о функционировании экономики) и теорией ценности, и также между последней и конкретными теориями, касающимися тех явлений, которые с точки зрения политики составляют центральные проблемы для экономиста.

Обращение к истории, и в частности к экономической истории, может быть полезным в данном контексте, помогая объяснить изменения в основных политических интересах, преобладающих в разные периоды времени, и сдвиги в процессе абстрагирования внутри каждой школы, а также оценить разные системы абстракций. В этом отношении, возможно, также полезным будет вспомнить, что разные системы понятий (которые являются результатами конкретных процессов абстрагирования, и которые используются для упрощенного представления реального мира) не могут быть проверены ни через сопоставления с реальным миром, ни выяснением того, исполняются ли прогнозы, полученные из этой системы.

«Есть многое в природе, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам»[26]: история экономической мысли, со своими собственными методами исследования, помогает экономистам не забывать наблюдения Гамлета. Не в последнюю очередь по этой причине каждому экономисту следует практиковаться в этой области знания.

Рождение политической экономии не имеет точной даты. Следует говорить о сложном процессе, растянувшемся на века. Для его рассмотрения мы должны перенестись как минимум в Грецию периода классической Античности и затем двигаться к XVI–XVII вв., когда произошла кульминация в долгом процессе становления нашей дисциплины.

Политическая экономия получила признание (и лишь очень постепенно) как область исследования, автономная по отношению к другим общественным дисциплинам начиная с XVII в.[27] И только в XIX в., с появлением первых экономических кафедр в университетах экономисты обрели статус представителей особой профессии[28].

Безусловно, вопросы, традиционно относимые теперь к области экономической науки, уже выдвигались и во времена классической Античности, и в Средние века. Такие авторы, например, как Диодор Сицилийский, Ксенофонт, Платон рассматривали экономические аспекты разделения труда, подчеркивая, помимо прочего, что оно способствует повышению качества продуктов.