Я автоматически делаю шаг назад, и он кривит губы в небольшой ухмылке. Именно в этом и суть.

Этот чертов псих наслаждается тем, что доводит меня до грани. Черт, ему это доставляет удовольствие.

– О, привет, Джер, – запинаясь, произносит Анника. – На самом деле я не собиралась сюда приходить. Просто отправилась на экскурсию со своими новыми подругами.

– Экскурсия там, где тебе не положено быть? – Джереми говорит властно, приподняв бровь.

– Я просто…

– Уходи, – перебивает он. – Сейчас же.

– Эй. – Сесили встает перед ней. – Она может сама решить, уйти или остаться, потому что, по-моему, мы уже достигли того возраста, когда женщине не говорят, что делать.

Джереми безучастно смотрит на нее, словно размышляя, раздавить ее одной рукой или двумя.

Мне нравится смелость Сесили, но некоторые люди просто не достойны риска и жизни, чтобы противостоять им. И Джереми возглавляет этот список.

Анника, похоже, тоже это понимает, потому что она осторожно отталкивает Сесили.

– Все в порядке. Я уйду.

Моя подруга, которая, очевидно, мечтает о смерти, отстраняет ее рукой.

– Не нужно, если не хочешь.

– Я хочу, правда. – Анника качает головой и шепчет: – Не стоит оно того.

– Вперед, Аннушка.

Анника опускает голову и бормочет:

– Простите.

Затем она выполняет приказ брата. Не успевают они сделать и двух шагов, как Сесили бросает:

– Этот чертов женоненавистник не имеет права распоряжаться жизнью Анни.

И тогда моя сумасшедшая подруга идет за ними.

– Клянусь всем, она самоубийца, – шепчет Ава, а потом кричит:

– Подожди меня, Сес!

Нет, нет…

Я не смотрю на того, с кем остаюсь, и пытаюсь проследовать за ними – девчонки всегда защищают девчонок и все такое. На самом деле я бы предпочла противостоять Джереми, чем его психованному другу.

Моя голова врезается в мускулистую стену, и я шокированно отступаю назад.

Мой локоть обхватывает рука, вроде бы нежно, а вроде бы и нет.

– А куда, интересно, ты собралась?

Я пытаюсь освободить локоть, но он только крепче стискивает его как предупреждение.

Бросаю взгляд по сторонам, надеясь привлечь внимание кого-нибудь знакомого, но все лица стали размытыми, безликими.

– Бессмысленно искать защиту в ком-то, кроме меня, малыш.

– Пошел ты. Я тебе не малыш.

Свободной рукой он тянется ко мне, и я замираю, думая, что он снова будет душить меня.

Перед глазами проносятся образы того, как он пробирается в мой ночной кошмар, сдавливает мое горло, а потом делает со мной немыслимые вещи. Не хочу думать о своем состоянии, когда я проснулась, и о том, где была моя рука.

Как когда я гладила свою шею, разглядывая эту чертову картину, которую почему-то не смогла уничтожить.

Однако он с небывалой нежностью запускает пальцы в мои волосы.

– Я уже говорил, что твое сопротивление восхитительно? В твоих прекрасных глазах одновременно и страх, и решимость – это заводит. Интересно, именно таким будет твой взгляд, когда ты будешь извиваться подо мной, когда я буду заполнять твою киску своим членом?

Мои губы дрожат. Мне все еще неприятно, что он говорит так пошло, так непринужденно, но я отвечаю:

– Единственное, что ты увидишь, это свою кровь, когда я буду резать тебя ножом, пока ты не умрешь.

– Я не против. Так уж получилось, что красный – мой любимый цвет. – Он указывает подбородком на красные узоры на моей рубашке. – У тебя хороший вкус.

Я не хочу казаться милой в глазах этого ублюдка. Хочется стать никем из-за его внимания.

Становится душно.

Он тот, чем я дышу, что вижу или чувствую. Пьянящий аромат, пугающее тело и навязчивое присутствие.

– Я тут подумал, – размышляет он, все еще рассеянно поглаживая пальцами мои волосы. – Не хочешь спросить, о чем именно?