– Умно, некоторые слишком слабы, чтобы направлять своё оружие в лицо. Давай, – Алес вплотную прижимает своё горло к лезвию, – режь, Дочь Фурии, приноси великую жертву своей грёбаной богине, которая прославит тебя пред потомками! – он ещё плотнее прижимается к заточенной стали, вдоль края, которой выступает полоска отливающей голубизной крови.

– Мой народ уже давно не живёт жертвами.

– Разве? – мгновение и наследник смотрит ей в глаза, направляя один из клинков в область шнуровки корсажа, а второй поперёк обнажённого живота.

– Я тебя услышала. – Алериэ занимает точно такую же позицию. Пульс нервно барабанит в висках. «Как он мог? Идиот. Отец мне не простит… Плевать». Уничтожу его здесь и сейчас, а потом забуду, как страшный сон. «Слишком хорош, чтобы с ним сражаться, но слишком глуп, чтобы избежать смерти». Взгляд Дочери Фурии сосредотачивается на вене, почти вертикально пересекающей шею эльфийского наследника. «Глупый мальчишка, привыкший прятаться по кустам со своим луком. Совсем забыл, как просто умереть в ближнем бою».

– Я услышал вас обоих! – голос гулким эхом раскатывается по стенам зала, с галереи на первый этаж спрыгивает Святослав, облачённый в такой же костюм, как и Алес, – На первый раз я сделаю вид, что в моём доме не прозвучала прямая угроза двум величайшим родам друг от друга. Надеюсь, что впредь вы будете думать прежде, чем делать. Дочь Фурии, вами я весьма разочарован, но вашему главе сообщать не буду. Помните, леди стоит чаще думать головой, даже если она дроу. Кронпринц, если же вы впредь решите выбрать себе кровного врага, делайте это за пределами моей территории и никак не в дни Генериса, обесценивая тем самым войну, которую мы прошли вместе.

– Простите… – каждый из провинившихся склоняет голову, убирая оружие в ножны.

– Не за что, – глава Дакар, махнув рукой, устраняет повреждения со стен, статуй и большой цветочной кадки в одном из углов зала, – Алериэ, вы свободны, а вот вашего друга я попрошу задержаться.

Девушка спешно покидает тренировочный зал. Появление Святослава спасло её от величайшего позора: отец бы не позволил развязать войну с империей, он бы просто отказался от неё. «Хотя может это и к лучшему?». Дочь Фурии вспомнила слова, однажды оброненные Талией «ничего не помнить» – эта фраза не выходит из головы. Катастрофически хочется ничего не помнить. Закрыть глаза и проснуться в другом мире.

Она бежит по коридорам чужого замка, не обращая внимание на недоумённые взгляды стражи и прислуги. «Женщины дроу не плачут», но почему же ей так сильно хочется разрыдаться? Каждый проведённый в этом месте день выжимает досуха. Череда сделок, подготовленных отцом, не была проработана полностью. Ночами она переписывает соглашения, пытаясь добиться лучших условий для своего дома, а днём вынуждена терпеть призрение в глазах светловолосого наследника.

От Алесандриэля оказалось невозможно спрятаться даже в самых дальних углах, за самыми дальними столами. Кронпринц был везде, всегда довольный и идеально одетый. Он надменно смотрел, бросал пару колких фраз, охмурял очередную фрейлину и покидал мероприятие.

22. Святослав

– Ты опять меня отчитал, – сузив глаза, произносит бедующий император, когда дроу покинула зал.

– Могу ещё и выпороть, если у тебя есть для этого настроение. – Верховный плотоядно улыбается и запрыгивает на второй этаж.

– Поиграем в другой раз, а сейчас объясни мне, что ты там нашёл такого интересного, что не удержался и прервал мою тренировку.

– С чего ты решил, что я не пришёл попрактиковаться сам?

– Это гостевой зал, ты тренируешься только в личном.