Одиночество среди людей – это больше чем просто одиночество. Это как открыть глаза и вдруг обнаружить, что ты плачешь. Глупо плакать в толпе. Плакать вообще не надо, а уж если плакать – то когда никто тебе не мешает. Про это мне еще Джон Скофилд на пальцах объяснял. На своем Ibanez AS-200. Джазовый фестиваль в Монтрё 1992 года. Meant to be с Джо Ловано на саксофоне. Хотя, скорее всего, Скофилд играл не пальцами. И не медиатором. Чуть было не ляпнул – душою, но язык не поворачивается за два часа и четырнадцать минут до смерти такие пошлости говорить. В общем, не знаю чем, но ни пальцами, ни словами так не расскажешь. И кит – ну тот, одинокий – тоже про это рассказывал. На частоте 51,75 герца. Вот таким китом я одиноко плыл среди людей по второй линии ГУМа. А в ГУМе – и на первой, и на второй, и на третьей линиях – по громкой пела Бьорк. «Я фонтан крови в образе девушки юной», – вот так она пела. А роскошная женщина с родинкой над левой грудью и тонкой талией периодически вторила Бьорк: «Граждане, если вы потерялись, встречайтесь в центре у фонтана».

И всё в ГУМе – и на первой линии, и на второй, и на третьей – было как в этом клипе Бьорк – Bachelorette. Какие-то невероятные цвета и какие-то невероятные цветы невероятных цветов. А еще – книги. Точнее, книга. Она была в руках у каждого человека, и она продавалась в каждом магазине ГУМа. Ну все как в Bachelorette. Вот только на обложке не было фотки Бьорк, и там было другое название: «Бог, которого не было». Книгу в ГУМе читали все, кроме меня. А еще все куда-то спешили. Фонтан крови в виде Бьорк продолжал: я воды тихий шепот; а голос женщины с тонкой талией и родинкой над левой грудью, голос с легкой блядинкой и эффектом зацелованных губ вторил ей, ну или ему – фонтану – вторым голосом: на пересечении между первой и второй линией состоится презентация книги «Бог, которого не было»; слушай тайны мои, Бог, которого не было, я твой путь в один конец, Бог, которого не было.

Люди вынесли меня прямо на пересечение первой и второй линий ГУМа и встроили в очередь; очередь двигалась в сторону огромного баннера «Бог, которого не было» и еще чего-то, чего я не видел за очередью. Я оказался за огромным мужиком с щетиной и глазами как у рыбки гуппи. Щетиной этого мужика явно можно было тереть морковку, а глазами рыбки гуппи он читал первые страницы «Бога, которого не было». Я протиснулся сквозь щетину, и мне удалось заглянуть в книгу: а потом все пошло наперекосяк. Из-за любви. В конце концов, любовь – хорошая причина, чтобы все испортить. А Бьорк знала это и пела, что любовь – это сон для двоих, а мужик пролистнул несколько страниц, и я выхватил – не помню, с двенадцатой или с двадцатой: может, ты перестанешь трахать мне мозги и трахнешь меня по-настоящему?

Я твой путь в один конец – это снова Бьорк; но не дай тебе боже вспомнить, что ты сам и придумал Бога – это последнее, что я успел прочитать, потому что щетинистый мужик захлопнул книгу – подошла его очередь.

Мужик пошел вперед, и я наконец увидел, что же там под баннером. А там под баннером был я. Я сидел за маленьким столиком и подписывал «Бога, которого не было». Одну книгу за другой. Я – тот, который стоял в очереди к себе, – охренел, естественно. А тут еще голос с эффектом зацелованных губ заявил: если вы потеряли себя…