Вторая история – о чудесном совпадении. Один депутат ездил в хорошо бронированных машинах и потому не боялся. Тем не менее, поддерживал связи в органах, следящих за миром более пристально, чем он. Такой подход спас депутата однажды утром, когда кортеж мчал его по делам. Ему позвонили, он попросил остановить джип и выпустить его в прачечную, где обнаружились неотложные нужды – простынки сдать погладить, полотенца простирнуть. Как только он скрылся за дверями заведения, джип подорвался. Журналисты недоумевали: надо же, не посещал булочные-прачечные, и вот на тебе…

Подкорытов восстал против условий, когда терпилы терпят, злодеи злодействуют, а чекисты скорее сплавят наивного «коммерса» рейдерам, чем защитят его.

Посадка инспектора дала Подкорытову ненужную известность. В октябре 2005-го на Рикорде некие гости сняли часть урожая из садков. Кто такие? Браконьеров тут не было уже четыре года. Коррумпированы и госинспекция малых судов, и рыбоохрана – но они ходят по своим участкам. Подкорытов учредил на острове дежурство.

Через месяц его сын Андрей увидел в иллюминатор дома-парусника, как чья-то лодка кружит у садков. Они с напарником схватили оружие и завели моторку. Гости развернулись и пошли на таран. Как установило следствие, Андрей уклонился от маневра и пальнул из дедовского ружья 1943 года выпуска в направлении браконьеров, ранив одного из них. Лодка ретировалась.

Сторожа поняли, что оказались в ловушке. Спутникового телефона на ферме не было. Плыть на материк – вернутся и снимут оставшийся урожай. Идти на моторке кому-то одному-штормит.

Пока думали, на море загремели моторы – к берегу чалились три лодки. Зная, что бежать некуда – Рикорд лилипутский, – Андрей выстрелил по воде. Ему ответили, пуля ранила в ногу. Приезжие махнули перед носом ксивами всеведущего ведомства, и Андрей понял, какую крышу отец не учел.

Их с напарником арестовали. Гости забрали снаряжение и убрались, оставив охрану. Когда на следующий день Подкорытов и адвокат пришли на Рикорд, к паруснику и садкам их не подпустили.

Я говорил с Андреем в квартире Подкорытова. Он рассказывал, что отец ищет инвестора, чтобы построить на острове турбазу с рестораном – в стороне от фермы. Но все хотят контрольный пакет, не меньше, а в проточной культуре права миноритариев эфемерны.

Гулкая кухня с бельевыми веревками распахивалась в косогор, освещенный тусклым закатом. Владивосток втиснут в сопки так, что, выйдя из подъезда, можешь очутиться на уровне десятого этажа дома, стоящего ниже по склону. Где-то совсем внизу шумела магистраль и зарывались в мусор картонные домики вещевого рынка, мимо которых запыленные люди катили тележки.

Связавшись со знакомыми силовиков, Подкорытов получил пробоину. Длинные кредиты бизнесмену, отягощенному уголовщиной, никто не даст, а прибыль не инвестируешь, потому что ее съедают издержки на суды.

«Мои злейшие враги – чиновник и звезда», – повторил Подкорытов. Их действия схожи – подбираются к жертве и жрут; один под прикрытием закона, другая – природы. Желая пройти естественный отбор, жертва спасается как может.

Стоп, подумал я. А почему не бежит Подкорытов? Мужик в близоруких очках, на вид терпила, владелец бизнеса, который не дотягивает до среднего, не имеющий в друзьях ни Сухаря, ни Годзиллу, ни Лютого. Зачем восстал этот собиратель частиц «не»? Почему он не выберет удобную крышу и не прикрутит фитиль?

С Рикорда мы плыли в компании друзей Подкорытова, торговцев авто. Мне показалось, что, разговаривая с ним, они как-то снисходительно похлопывали его по плечу. На Рикорде торговцы ловили рыбу, а на материке откупались от чиновников и, похоже, не понимали, зачем ради асцидий вести неравную войну.