Через весь бок блестящей на солнце кабины проходила отчетливо различимая надпись: «Звездный Монолит». Вряд ли из-за пылевой завесы всем превенторам удалось прочесть эту надпись, но большинство собратьев Бунтаря ее явно рассмотрело. И вряд ли кто-либо из них мог сказать, что означает это название.

Прочертив в воздухе еще пару кругов, «Скайраннер» заложил лихой вираж, после чего развернулся и последовал в обратном направлении, держа курс так же вдоль просеки. Минута – и геликоптер уменьшился до размеров точки, а потом вовсе исчез в синеве утреннего неба. Ритмичный шум винтов затих чуть раньше, постепенно уступив место привычному стрекоту кузнечиков и щебетанию птиц.

Отобрав у Быстроногой бинокль, Лидер не отрываясь проследил с башни за гостями, пока те не пропали из поля зрения, затем спустился вниз и начал обеспокоенно озираться. Превенторы в ожидании приказа внимательно следили за командиром. Озадаченно чешущий макушку Седьмой мог приказать сейчас все, что угодно: и дать отбой, и готовиться к отражению атаки – слишком уж поведение пришельцев напоминало предбоевую разведку. Но вместо приказа Лидер снял фуражку, отряхнул ее от пыли и в задумчивости побрел в штаб.

Командир вел себя более чем странно. Бунтарь все ждал, когда он бросится за советом к своей Скрижали, однако Седьмой даже не снял ее с пояса. Пронаблюдав за остальными превенторами, Первый отметил, что и они не прикасаются к Скрижалям. Это тоже было весьма неестественно. На Периферии произошло из ряда вон выходящее событие, а бойцы «Ундецимы» даже не пытались выяснить, что на сей счет ответит им Претор. Сказать по правде, в эту минуту Бунтарь впервые пожалел о своей разбитой Скрижали, поскольку сам был бы не прочь получить из Контрабэллума хотя бы маломальскую инструкцию.

Лидер вернулся в штаб, а угрюмые превенторы столпились у наблюдательной башни, обсуждая престранное событие. Но Первый не стал подходить к товарищам, хотя ему тоже страсть как не терпелось послушать их разговор. Бунтарь не забыл о том, что незадолго до этого получил от Седьмого приказ, поэтому он обязан прибыть в изолятор, какие бы неожиданности ни начали сейчас твориться на Периферии. И уже у себя дома дожидаться дальнейших распоряжений. Бунтарь понадеялся на то, что Невидимка обязательно объяснит ему, почему это вдруг бойцы «Ундецимы» поголовно охладели к Скрижалям, без которых они раньше боялись даже выйти в сортир…

Интересная она, эта Невидимка. Вроде бы и не красавица рядом со своими более привлекательными подругами – Шептуньей, Смуглянкой и Быстроногой, – но было в ней нечто такое, чего нет в остальных здешних женщинах. Простое, чуть скуластое лицо, тонкие губы, курносый нос, обычная короткая стрижка – прическа, которую Смуглянка вот уже пять делает своим подругам… Крепкая, худощавая фигура Невидимки выглядела достаточно скромно в сравнении, скажем, с фигурой общепризнанной «лидерши» Периферии по части красоты – Быстроногой. И все равно, из всех женщин Бунтарь всегда выделял для себя почему-то именно Одиннадцатую – Невидимку. Может быть, потому, что она тоже относилась к Первому не так, как остальные?

Среди превенторов Одиннадцатая считалась недотрогой. И все потому, что кроме Бунтаря она ни на кого из мужчин не обращала внимания. Даже на Лидера, что было весьма болезненным ударом по его самолюбию. Невидимка подчеркнуто холодно относилась к ухаживаниям мужской половины «Ундецимы», соглашалась делить постель только с бывшим возмутителем спокойствия, остающимся и по сей день потенциальной угрозой местному порядку.