Наконец мы подъехали к юго-западному въезду в Авен, где обнаружили часть батальона Париса [фамилия командира], стоявшую возле кладбища. Не останавливаясь, Ханке привел автоколонну на стоянку и там разоружил войска противника. Теперь мы обнаружили, что за нами было не менее сорока грузовиков, многие из которых везли солдат.

Штаб дивизии прибыл в Авен около 16:00, и теперь части одна за другой стали занимать территорию, которую мы захватили ночью и рано утром. В ходе этого наступления 2-й дивизион артиллерийского полка успешно предотвратил ввод в бой 48 французских танков к северу от Авена. Танки стояли строем вдоль дороги, некоторые с работающими двигателями. Несколько водителей были взяты в плен прямо в танках. Это спасло 25-й танковый полк от атаки этих танков в тыл.

Потери 7-й танковой дивизии при прорыве продолжения линии Мажино (16/17 мая) в официальной истории дивизии оцениваются как 55 убитых и 50 раненых, на участке дивизии взято в плен около 10 000 человек вместе с 100 танками, 50 бронеавтомобилями и 27 орудиями.

Донесение заканчивается: «У дивизии не было времени собрать большое количество пленных и снаряжения».

Задав дислокацию дивизии между Ле-Като и французской границей западнее Сиври, я полтора часа отдохнул. Вскоре после полуночи поступил приказ на следующий день, 18 мая, продолжить наступление в направлении Камбре. Около 07:00 утра следующего дня в штаб прибыл адъютант 25-го танкового полка и доложил, что в лесу Помрёй [на полпути между Ландреси и Ле-Като] закрепились мощные силы противника и ему удалось прорваться с запада на восток на броневике под покровом ночи. 25-й танковый полк, продолжавший удерживать позиции у Ле-Като, срочно нуждался в горючем и боеприпасах, и командир полка приказал доставить их ему как можно быстрее.

Около 08:00 я отправил оставшийся танковый батальон в марш на Ландреси и Ле-Като с приказом прорваться к полку и доставить туда боеприпасы и горючее. За ними должен был следовать 37-й бронетанковый разведывательный батальон. Позже я вместе с Мостом и Ханке догнал танковый батальон в лесу в полумиле от деревни Помрёй и застал его ведущим бой с перегородившими дорогу французскими танками. На дороге завязались ожесточенные бои, и возможности обойти позиции противника ни с одной из сторон не было. Наши орудия казались совершенно неэффективными против тяжелой брони французских танков.

Французские танки имели от 40 до 60 мм брони, тогда как даже у немецких средних танков толщина брони составляла всего 30 мм, а у легких и того меньше.

Мы некоторое время постояли, наблюдая за боем с близкого расстояния, пока я наконец не решил вести батальон на юг через лес на Орс [в 6,5 километра к юго-западу от Ландреси]. Мы снова столкнулись с французами на северной окраине Орса, и продвижение замедлилось, пока мы пробивались вперед. По неизвестной причине колонна боеприпасов и горючего танкового полка за батальоном не последовала. Был полдень, когда мы наконец достигли позиций Ротенбурга. Он доложил, что его отряд удержал позицию, отражая сильные танковые атаки противника, но теперь он не может двигаться дальше и срочно нуждается в бензине и боеприпасах. К сожалению, в тот момент у меня не было возможности ему помочь.

Теперь к лесу Помрёй отправили необходимые силы, чтобы открыть кратчайший путь на Ландреси. Тем временем французская тяжелая артиллерия начала обстреливать наши позиции круговой обороны. Их огонь был точным, и часть позиции пришлось освободить. Уверенный в том, что битва у леса Помрёй скоро решится в нашу пользу, я отдал приказ танковому полку наступать на Камбре. К 15:00 ситуация улучшилась настолько, чтобы начать наступление.