Как очнулся в агромадной такой зале. Новорусского навороченного стиля. Приампиренного неоклассического барокко модернистской направленности. С камином, разумеется. Из камина как раз горелым мясом разит – невозможно. Там куски тел. Обугливаются. Не только мужских, судя по форме. И не только взрослых, по размерам. Все кругом в крови, и я в крови. И еще почему-то в платьице. Девчоночьем. Подранном и тоже в крови. Колготки. Такие же. Туфельки типа теннисок. У сестренки такие были. Светки. В руке нож. Рядом столик, журнальный, там тоже ножи. Также топор и еще что-то острое. Кухонное. Пара больших пистолетов. Выпендронистых. «Глок» и «беретта». «Глок» на задержку встал – магазин пуст. Кордитом тоже попахивает. Напротив висит чувак. За связанные в кистях руки. Натурально, на крюке от люстры. Люстра рядом валяется. Почти целая, что интересно. Аккуратно, наверное, опускал. Я. Мужик в возрасте и с весом – трос натянут плотно. Седой, с основательно наметившимися уже залысинами на кажущемся от этого высоким лбу. Рот заклеен скотчем. Глаза… Даже не сумасшедшие. Безумные глаза. Сколько ни пытался, все, что было до этого, так и не смог вспомнить. Такое вот милосердие… не знаю, божье или чье… ко мне.

Ага, вот и прибыли. Пайлот славный попался – садимся, аки старый хрыч с подагрой в мягкое кресло. Под кряхтенье конструкции, но аккуратненько. Рядом с самолетными стоянками подгадал, небольшой пробег, двигатель не выключается, я, прихватив рукою парашют, спрыгиваю, а Р-5, даже не остановившись полностью, сразу выруливает на взлет. Бегу тут же к «якам», сопровождаемый изумленным взглядом Петровича. Встречают знакомый уже Игорь Венедиктович – настоял-таки, интеллигент – с незнакомым еще Петр Иванычем. У двух винты уже крутятся. Как и договаривались – чтоб без задержек. Крикнув насчет того, чтоб еще один запустили-прогрели, взлетаю в кокпит. Не обозвать бы это место прилюдно так – затаскают ведь! Впрочем, не знаю. Неважно. Все, в общем-то, знакомое. С небольшими… «Яки» первых серий тоже приходилось пробовать. Пусть и довольно давно. Проверив приборы – в норме, – отпускаю тормоза и выруливаю на взлетку. Разгон – взлет – набор высоты – разворот. Ага, вот она, эта ручка… стопорения хвостовой опоры… такая только у первых «яков» была… потом на автомат сменили, снова застопорить не забыть бы – перед посадкой. Навстречу тройка У-2, сопровождаемая той же четверкой «чаек». Не слабо мы их обогнали. Как раз успеют еще один «як» подготовить, пока то-се. В небе тихо. Пока. До Пинска на «яке» минут десять по птичьему полету. Головой – крутить!

Когда сестренка моя по отцу, Светланка, задержалась вечером, никто сначала ничего… Но когда и к полуночи не пришла, встали на уши. Я и баб Маша. Впрочем, не совсем бабка и не вовсе Маша. Вторая, насколько мне известно, жена деда. Первая, отцова мамаша, сгинула куда-то, как и прочие, если были. Что не удивительно, имея в виду особенности дедкиной профессии. Эту же привез с первой чеченской. Марьям на самом деле. Что там было и как, не знаю. Однако родичи ее – оттуда – наезжали периодически и к дедке со всяческим уважением. На тридцать два года моложе. Но – в любви и согласии. Двое сыновей, чуть постарше меня, то ли дядек, то ли братьев старших. Оба по дедкиной линии пошли. Потом доча, Даша – Дарин, ровесница. Почти. Заменила мать нам со Светкой. Маша, в смысле. Точнее, матерей. Светка моложе меня на три года. Была. Мать у нее другая, но тоже подевалась куда-то.

Так вот, когда не вернулась, позвонили подруге, к которой ходила. Была, да, но ушла, еще когда светло было. Полицаям звякнули – ничего, потом пошли туда. Дедка с папкой где-то в автономках действовали-злодействовали, постоянно недоступны, братья-дядьки тоже, как это у них называлось, на практике – учились еще тогда, но обстановочка накалялась уже, и всех там вроде как призвали, в бурсе ихней, со второго и выше… Курса, в смысле. В общем, аж до конца августа от них всех так ничего и не слышно было, я за единственного мужчину оставался. Так что втроем – я, Маша и Даша. В милиции-полиции, как обычно, – ну, загуляла тинейджерша. Выпила, мол, покурила чего-нибудь, да с кавалером… Что не такая – объяснять без толку было. Много раз о таком читать приходилось. Когда самого коснулось – всех там перебить хотел. А толку? Потом лишь спустя год где-то пришло в голову: а окажись сам на их месте – что, вел бы себя по-другому? Тоже вопрос… Если каждую ночь по десять таких вот вызовов, и во всех десяти именно те самые причины – надоест, наверное? Особенно если начальство по совсем другим поводам плешь проедает без продыху. Поумнел то есть, значит. Впрочем, за такой год, как тот получился, ну, с восемнадцатого на девятнадцатый, либо умнеешь, либо каюк. Либо в психушку.