– Внимательно наблюдай! – хищно прошипел он. – И как только фигурант полезет в карман, дай мне знать.
– Понял! – Я впился глазами в монитор, бдительно следя за остроносым.
Яков Маркович держался внешне спокойно. Однако если присмотреться, руки у него едва заметно подрагивали, а на покатом лбу поблескивали бисеринки пота. Несколько раз он подозрительно косился в сторону раздевалки. Очевидно, чуял исходившие оттуда флюиды опасности…
Два матерых хищника, видящие дичь, отслеживающие из укрытия каждое ее движение и готовые напасть в любой момент… Люди с утонченной психикой способны ощущать их близкое присутствие, особенно если они и есть та самая дичь… Отрешиться мыслями от фигуранта нельзя. Упустим момент! И как же быть в подобной ситуации?! Распевать песенку Винни-Пуха на фээсбэшный манер, типа «Я швабра, швабра, швабра, а вовсе и не спец»… Тьфу, блин! Чушь собачья! Попробуем-ка по-другому…
«Не волнуйся, дорогой, расслабься! – вперившись в лицо на мониторе, начал мысленно внушать я. – Здесь никого нет. Абсолютно! Здесь одни поломанные доски, засохшие кисти, пустые ведра из-под краски, прочий хлам… Успокойся и делай свое черное дело!»
Гипнотизер из меня оказался никудышный. (Мягко говоря.) Очкарик развернулся всем корпусом к стене раздевалки и пристально посмотрел на нее.
– Эй, ты, – мановением пальца подозвал он одного из «поварят» (усатого мужика лет тридцати). – Что там?
– Вы же знаете! – удивился тот.
– Да. Но что там сейчас?!
– Ничего, – пожал плечами мужик. – Образно выражаясь, «мерзость запустения».
– А попроще?!
– Начали ремонтировать, потом бросили. Бригадир, говорят, заболел.
– Загляни внутрь! – Физиономия личного повара напряглась, пота на лбу стало больше.
«Как бы не учудил чего!» – с тревогой подумал я.
«Поваренок» тем временем послушно подошел к двери и пнул ее ногой.
– Заперто, – сообщил он. – Попробовать взломать?
– Не надо, иди! – неожиданно успокоился Яков Маркович. Дождавшись, пока подручный удалится на достаточное расстояние, он поставил чашку с кофе в раскаленный песок и воровато сунул руку в карман.
– …У мангала… правая… давай! – бросил я Петру Васильевичу.
Мощным броском проломив стену, полковник вылетел из раздевалки (изображение на мониторе заволокло клубами штукатурочно-побелочной пыли) и спустя секунды позвал:
– Иди сюда, Дмитрий. Финита ля комедия!
Спокойно пройдя сквозь широкий пролом, я чихнул пару раз и осмотрелся по сторонам. На кухне наблюдалась немая сцена, как у Гоголя в «Ревизоре». Повара с подручными таращились на нас, широко разинув рты. О служебных обязанностях они начисто позабыли. Так, неподалеку от места происшествия, в кипящем котле супа, плавал чей-то засаленный колпак, но никто не обращал внимания на столь вопиющее безобразие. На противнях потихоньку подгорала картошка. На гигантской сковороде медленно обугливались не перевернутые вовремя куски мяса… А торжествующий Логачев крепко держал пойманного с поличным отравителя. Одной пятерней за горло, а другой за кулак с зажатым в нем темным флаконом из небьющегося стекла…
ГЛАВА 4
– Попался, сучий потрох, – встряхнувшись от пыли, мурлыкнул Васильич. – Предлагаю два варианта. Либо ты с ходу начинаешь колоться, либо мы зажмем тебе нос и силком вольем в глотку содержимое твоей бутылочки. Считаю до трех. Раз…
– Б-буду к-колоться, – задушенно прохрипел Яков Маркович. – Г-горло от-пустите!!!
Логачев слегка ослабил хватку.
– Тут слишком много посторонних, – сказал он. – Пойдем-ка, любезный, в раздевалку. Там и «исповедуешься». А ты, Дима, постой на стреме. Нейтрализуй все, что попробует приблизиться на расстояние ближе двадцати метров.