– Ты понимаешь, – сбивчиво начинает объяснять он, крепко сжимая лямки мешка, – эти мудилы из округа, как прибыли, так уже второй день жрут и пьют как свиньи, все наличную водку выпили; вот комбриг и приказал НЗ санчасти раскупорить, у них там литр медицинского спирта на крайний случай остался. А эти суки еще барахла требуют им достать, разведроту уже на операцию отправили…

– Ну раз такое дело, – отступаю я, – то лети.

Возвращаюсь на лекцию и слышу, как продолжает работать языком политработник:

– Выше держите знамя советского интернационализма, как зеницу ока храните честь воина-десантника! Помните: по вас будут судить обо всем нашем народе…

От отвращения закрываю глаза. Хоть не видеть эту мразь. Сука! А если кто из ребят разведроты, добывая тебе барахло, погибнет, тогда как? А скольких афганцев они убьют?

…Слышу негромкий голос лейтенанта Петровского: «Подъем, ребята». Я открываю глаза. Хватит воспоминаниям предаваться, все уже собираются.

Подъем, третий взвод; вперед, вторая рота, пора выдвигаться. Слушай команду, первый батальон: «Идите защищать в чужой стране южные рубежи нашей Родины». При этом приказано нам: «Выше держать знамя советского интернационализма; как зеницу ока хранить честь воина-десантника».

Вот только не надо судить по нас обо всем нашем народе.

– Смотри! – легко толкает меня плечом стоящий рядом Муха и заливается булькающим смехом: – А наши-то минометчики…

Оборачиваюсь и легонько пожимаю плечами: эка невидаль, самое обычное дело. Наши минометчики пленных духов в Советскую Армию призвали. Из нашей роты из четырех минометных расчетов только один с нами в операции участвовал. Видать, на допросе духи до жопы раскололись, вот их в «сады для праведных» и не отправили. И послали их не к «чудным девам, жемчугу подобным», а к усталой грязной солдатне, таскать по горам минометы. Да, товарищи духи, таскаться с минометом по горам – это вам не в райских садах с полногрудыми девами вступать в интимные отношения. Вот теперь и запомните, что такое миномет. А еще и лотки с минами, которые вам тащить придется. А коварные и довольные «гяуры» – минометчики налегке рядом с вами пойдут. Только прицел миномета вам тащить не доверят – его командир расчета сам понесет, невелика тяжесть.

– Мы, значит, их взяли, – показывает пальцем в сторону пленных подошедший к нам Леха, от возмущения и обиды весь красный. – А как их использовать, так другим?!

– Да пошли они все на… – кричу я и тоже чувствую, как закипаю от обиды и несправедливости. – Скидывай РД, ребята!

Разом скинули РД – а там, кроме боеприпасов и всякой прочей военной дребедени и амуниции, у каждого по две мины к ротному миномету. Чтобы минометный расчет разгрузить, каждому бойцу из роты еще перед началом операции по две мины всучили. Такая мина тоже, между прочим, не легкая штука, а в горах каждый лишний грамм тонной давит.

Перед началом марша идем отдавать мины минометчикам, те такое добро ни в какую брать не хотят. Сначала переругиваемся:

– Возьми свою херню! – требую я и протягиваю мину.

– Да на хрена она мне нужна? – искренне недоумевая, отказывается и.о. командира четвертого минометного взвода, чернявый плотный старший сержант Жук и заводит руки за спину.

– Возьми, сука, – наседаю я, – а то хуже будет!

– Ой! Испугал! – презрительно отвечает здоровенный Жук и ехидно улыбается.

– Ну ты и гад, – изумляюсь я его наглости.

– Да я тебя… – рычит Жук и, наступая на меня, сжимает кулаки.

Дело до драки не доходит. Услышав перебранку, командир роты с ленцой подходит к нам, ковыряя пальцем в зубах. Сожрал уже принесенную нами курятину, довольно отмечаю я. Капитан Акосов, невозмутимо продолжая ковыряться в зубах, слушает обе стороны. Он русский человек, а вот решение выносит чисто еврейское; ну, прямо соломоново решение! Сплюнув застрявшее в зубах мясо, он закуривает и преспокойненько заявляет: