В результате портрет Бодлера складывается словно сам собой: копание в загадочности аллегорий у Бодлера означает то же самое, что склонность к таинственности у заговорщиков.

Презрительно – иного, впрочем, ожидать и не приходится – высказывается Маркс о питейных заведениях, в которых конспиратор невысокого полета чувствовал себя как дома. Винные пары, которые там клубились, были знакомы и Бодлеру. В этих испарениях родилось великое стихотворение, озаглавленное «Le vin des chiffonniers» [«Вино тряпичников»]. Датируется оно, по-видимому, серединой столетия. Именно тогда мотивы, звучащие в нем, обсуждались в обществе. Во-первых, речь шла о винном налоге. Конституционное собрание республики пообещало его отменить, как, впрочем, это было обещано еще в 1830 году. В «Классовой борьбе во Франции» Маркс показал, как в выступлениях за отмену этого налога требования городского пролетариата сошлись с требованиями крестьянства. Налог, которым столовое вино облагалось по той же ставке, что и самые изысканные вина, сокращал потребление, «возводя у ворот всех городов с числом жителей более 4000 кордоны и обращая каждый город в заграницу с заградительными таможенными тарифами против французского вина»[30].

Как пишет Маркс, «винный налог давал крестьянину возможность попробовать правительственный букет». Однако налог вредил и горожанину и принуждал его в поисках дешевого вина отправляться в пригородные заведения. Там подавали беспошлинное вино, которое назвали vin de la barrière [вино за стеной]. Если верить начальнику отдела полицейского управления Фрежье, рабочие гордо и дерзко показывали, что пить – для них удовольствие, к тому же единственное им доступное. «Есть женщины, не смущающиеся тем, чтобы с детьми, уже достигшими трудового возраста, следовать за своими мужьями к barrière <…>. После этого они, полупьяные, отправляются домой, прикидываясь более пьяными, чем на самом деле, чтобы все видели, что они выпили, и немало. Порой дети подражают в этом родителям»[31].

«Во всяком случае, ясно, – пишет один из современников, – что вино barrière избавило государственную структуру от немалого количества потрясений»[32].

Вино открывает обездоленным возможность мечтать о грядущей мести и грядущем упоении. О том речь и в «Вине тряпичников»:

Тряпичники во множестве появились в городах после того, как благодаря новой индустриальной технологии отбросы приобрели некоторую ценность. Они работали на посредников, представляя собой своего рода надомную индустрию, рассеянную по улицам. Старьевщик завораживал свою эпоху. Первые исследователи пауперизма не могли оторвать от него глаз, в которых звучал немой вопрос: где границы человеческой нищеты? Фрежье посвящает ему в своей книге «Des classes dangereuses de la population» [«Опасные классы населения»] шесть страниц. Ле Плей приводит бюджет парижского старьевщика и его семейства в 1849–1850 годах, возможно, как раз тогда, когда возникло стихотворение Бодлера