Поэт Георгий Тереков поздравил нас письмом про нас же.
«Пятьдесят лет вместе. Не знаю, может быть, они давно бы разбежались, если бы не их удивительная, негасимая, я бы сказал, сумасшедшая любовь… «Любовь к золоту». Отсюда и Золотая свадьба!
А если б вы знали, как они любят бриллианты!
И можете быть уверены, мы еще погуляем у них и на бриллиантовой свадьбе! Всего каких-то…
Они, Стахан и Алла, удивительные люди. Уверяю вас – они дотянут и до платиновой».
А дальше – как бы две «поздравительные телеграммы».
Первая – из Ташкента. Стахану Рахимову.
«Ассаллому алейкум, Стахан!
Узбекская пословица гласит: «Время упустишь – счастье потеряешь». Ты не упустил время, и твое счастье – красавица Алия – рядом с тобой.
У нас есть еще такая пословица – «Лучше быть худшим среди лучших, чем лучшим среди худших». Вы, Стахан, пошли дальше. Вы стали лучшим среди лучших!
Сегодня в каждой узбекской семье, как всегда, готовят узбекский плов. Но вместо нон, наших знаменитых лепешек, в честь вашего Золотого юбилея у нас на столах будет маца.
Рахмат тебе, Стахан, за хорошие песни, рахмат за Алию, рахмат вам, наши дорогие, за ваши золотые пятьдесят».
Вторая «телеграмма» – из Биробиджана. Алле Иошпе.
«Дорогая Аллочка!
Прими поздравление от единственного еврея, который еще проживает в Биробиджане. Раньше нас тут было много… аж трое. Двое таки уехали, а я – нет. Меня не отпускает Родина. Родина – это фамилия моей тещи.
По вечерам я пою ваши песни. Споешь вот так «Царевну Несмеяну», и тещу сразу хочется называть мамой! Споешь «Рыбу-фиш», и кушать уже не хочется, тем более нечего… Ну а после песни «Придет и к вам любовь» меня, несмотря на мои девяносто два (игриво), очень тянет на подвиги!
Счастья тебе, Аллочка, любви и всего хорошего!
И большой шалом твоему мужу Стахану Ароновичу Рахимбергеру!»
И все это Тереков завершил стихами:
Все это нам преподнес, прочитав со сцены, наш друг замечательный артист Юрий Григорьев.
Среди гостей был и Тимур Кизяков. Умный, талантливый, удивительный человек. Незадолго до этого он пригласил нас в свою передачу «Пока все дома».
Тимур вышел на сцену из зала, сказал много добрых слов. Его выступление стало для нас настоящим подарком.
А все второе отделение было только нашим. Пели только мы.
Конечно, хотелось бы спеть все, что накопилось за долгие годы. Но это было бы невозможно. Уж очень много у нас песен. И пели то, что не могли не исполнить в такой вечер.
…О себе трудно рассказывать. Как передать то потрясающее настроение зала?! Этот грандиозный успех! Волну зрительской любви, захлестнувшей сцену!
Рассказать все это могут только свидетели происходящего, те, кто находился в этом зале.
А мы со сцены многое видим. Лица, глаза людей. Как реагируют на каждую песню, на каждую ноту, на каждое наше слово… даже на молчание, на паузы. Наш зритель все понимает, чувствует все.
А со сцены мы тоже многое видим.
Вот рядом сидят Неля Кобзон и Алимжан Тохтахунов. Они и поют вместе с нами, и хлопают так, что, как призналась потом Неля, руки долго болели…
А одна зрительница рассказала, что, после того как Стахан спел свою узбекскую песню, Алимжан обернулся к Неле и гордо произнес:
– Ну, как НАШ?!
А сидящий в следующем ряду, прямо за ними, господин Ланцман, естественно, еврей, после того как я спела свою еврейскую песню, нагнулся к ним и не менее гордо заявил: