Мы согласились и сели по автомобилям. Но погонять не удалось. Мы встряли в пробку. Она тянулась по проспекту, вялая и тягучая, и в атмосфере тепла и уюта салона я почувствовал, что начинаю засыпать. В какой-то момент мне даже кто-то бибикнул. Я встрепенулся и глянул направо. Водитель белого БМВ Икс шесть Эм подмигнул мне, и я перестал смотрел на дорогу. Это была Мира, захватившая всё мое внимание. Она подъехала ко мне так близко, что едва не сбила боковое зеркало. И хотя я смотрел на нее снизу вверх – из низкого Камаро Икс Шесть казался высоченным – я мог видеть всё, что она творила в салоне.

Сняв кожаную куртку, Мира медленно стянула блестящую золотистую водолазку, выглядящую, словно рыбья чешуя. Я не сомневался, что она не остановится, и не ошибся. Оставшись топлесс, она уставилась на меня жгучим, неотрывным взглядом.

Мы ползли по двум параллельным полосам. Время от времени мне сигналили недовольные водители, так как я старался держать поток вровень с соседним, а впереди было метров двадцать пустой дороги. Мире было абсолютно все равно, что происходит вокруг. Она вроде бы и не смотрела на дорогу. Она делала всё столь уверенно и эстетически великолепно, что я почувствовал, будто смотрю кино. Я просто задрожал от переполнения эмоций. Ибо то, что я увидел дальше, потрясло меня в прямом смысле. Мне хотелось вырваться из плена пробки, отцепить ремень безопасности и прыгнуть в ее белоснежный БМВ. Мира взяла черную шелковую повязку и медленно обвязала ей голову, аккуратно и точно прикрыв глаза. Я видел, что она не видит ничего. А ей было плевать. Она улыбалась мне.

Затем она закинула правую руку куда-то на заднее сиденье и в поле моего зрения торжественно вплыл бокал, до краев наполненный бордовой жидкостью. Она отпила, а затем медленно начала плескать содержимое на себя. На шею, лицо и голую грудь. Ее кожа заблестела, став кроваво-красной. У меня перехватило дыхание от ужаса. Она прижалась ко мне еще ближе, и вот мое правое зеркало неприятно скрипнуло о ее водительскую дверь. Я дернул рулем влево. Она, почувствовав, что я сдался, продолжила наступление, медленно прижимаясь к моей полосе. Сзади громко и продолжительно посигналили.

Я глянул вперед, оценил дорожную обстановку, а затем снова вернулся взглядом к Мире. Задние стекла БМВ были глухо затонированы, но через передние стекла я увидел то, что с заднего сиденья протянулись чьи-то мужские руки и схватили Миру за шею. Я вскрикнул. Руки переместились на плечи, затем на грудь, и снова на шею. Они то ласково поглаживали «окровавленное» тело девушки, то мягко душили ее блестевшую шею. Мира подняла завязанные глаза вверх и начала судорожно открывать рот. Нетрудно было предположить, что она стонала.

Я все еще полз с ней параллельно, как вдруг перед нами возникли виновники затора – два аварийных автомобиля, занявшие оба наших с Мирой ряда. Один, вероятно, перестраивался, и неудачно подрезал другого. Я не успел среагировать, крутанул руль влево, но все же задел правым зеркалом стоящую Газель. Перед самым перестроением я успел заметить, что мужские руки засовывают в рот Миры клубнику с капелькой взбитых сливок на кончике ягодки. Зеркало, к счастью, не разбилось, а только сложилось.

Как только мы объехали зачинщиков пробки, дорога тут же стала свободной и БМВ рванул вперед. За восьмицилиндровым битурбированным монстром мне с моим двухлитровым двигателем и с задним приводом по мокрой от дождя дороге было не угнаться. Остальные друзья, ехавшие в пробке чуть впереди, также улетели вперед. Я хотел ползти положенные шестьдесят с допустимым превышением до восьмидесяти, но разве я мог отстать?