– Кажется, у меня сейчас мозг взорвется, – потирая правый висок, сказал Дэвид.

– Ты видел картину Сальвадора Дали «Corpus Hypercubus»? На ней изображен Иисус, распятый на Гиперкубе или, как его по-другому называют, на Тессеракте.

– Нет, не видел.

– Пф, – вздохнул Профессор. – Тогда представь себе четыре кубика, поставленные один на другой. Отсчитаем снизу до третьего и по его четырем доступным граням разместим еще по одному кубику. Вот так в развертке выглядит Тессеракт.

– И вы говорите, что другое измерение существует в действительности? Это не укладывается в голове.

– А то! Вот тебе и аналог, мой мальчик. Наше рождение, когда ты делаешь первый вздох в неизвестном тебе мире, подобно моменту, когда ты пересекаешь новое для себя пространственное измерение.

– То есть другой Толиман представляет собой четвертое измерение, – подвел итог Дэвид.

– Нет. То есть опять же не совсем. Четырехмерный гиперкуб – это только простой пример. Других измерений может быть огромное множество, и, более того, если мы представим, что Толиман и есть куб, то нужно сделать оговорку, что внутри этого куба существуют и другие гиперкубы. Например, мой магазин. В какой-то мере он тоже представляет собой куб со множеством пространственных измерений.

– Послушайте, я отчасти улавливаю, что вы говорите, но не могу себе представить.

– Конечно, не можешь. Ты ведь дитя трехмерного мира с двухмерным зрением.

– Мне нужно будет над этим подумать. Тогда что за твари преследовали меня в той версии Толимана? И этот великан в плаще, – Дэвид поставил опустевший стакан на пол и, опершись локтями на колени, наклонился ближе к Профессору.

– А вот на это у меня нет для тебя ответов. Их знаешь только ты, – Профессор с сожалением пожал плечами.

– Хорошо. А откуда вы меня знаете? И почему пытались спасти?

– Я отвечу, но один уговор. Хорошо?

– Какой?

– Больше ни о чем ты меня спрашивать не будешь.

– Почему? Ведь я…

– Дэвид, избыток информации, выплеснутый за короткое время, может принести гораздо больше вреда. Вспомни сам, как ты чуть было не растворился в забвении из-за моей ошибки. А я всего-навсего хотел показать тебе чуть больше, чем должен был. Ответы сами найдут тебя в свое время, – в отличие от Дэвида Профессор и не думал отпускать стакан, а протянул его своему гостю, прося добавки. – Спасал же я тебя потому, что меня попросили об этом.

– Кто? – наливая Профессору портвейн, удивился Дэвид, из-за чего чуть было не перелил напиток через край стакана.

– Я могу назвать тебе имя, но оно ничего тебе не скажет. По крайней мере, сейчас.

– Все равно назовите.

– Шелли. Она нашла меня и попросила о помощи.

– Но кто она такая, вы уже не скажете?

– Не могу. Для тебя это опасно.

– Видимо, Шелли и рассказала вам обо мне?

– О, нет-нет, мальчик мой. К этому она не имеет отношения. Дело в том, что, хоть ты и не помнишь, но мы с тобой знакомы. И довольно неплохо.

– И здесь разъяснений мне не добиться…

– К сожалению, – подтвердил Профессор, – я дал только намеки, а все остальное зависит от тебя самого. Мы же не хотим, чтобы ты прямо сейчас провалился сквозь пол?

Но Дэвид не ответил. Опустив голову, он принялся обдумывать услышанное. Каким бы странным это все ни казалось, оно, очевидно, было правдой, ведь он сам, собственной персоной побывал в другой версии Толимана. В его памяти всплыл образ душащего его великана, и мистер Розен неосознанно дотронулся рукой до горла.

– Но почему это произошло со мной? – продолжая изучать паркет под ногами, спросил Дэвид.

– И на этот вопрос ты сам знаешь ответ. Хочу сразу тебя предостеречь: ты не сможешь покинуть Толиман. Как ни старайся, но выхода нет. Тебе нужно разобраться в самом себе и найти первопричину, а для этого просто делай свое дело. Ведь тебя прислали сюда из-за гибели мальчика?