– Никогда прежде о нем не слышал, – признался Дэвид и сделал очередной глоток.

– Если говорить коротко, то согласно теории Данна в нашей реальности все времена (я имею в виду прошлое, настоящее и будущее) существуют одновременно. Однако человек в силу своих особенностей не может этого осознать и воспринимает время линейно. Но, – Леонард сделал особый акцент на последнем союзе и поднял вверх указательный палец, – во время сна мы сбрасываем с себя оковы, ограничивающие наше восприятие, и обретаем способность свободно пересекать границы прошлого, настоящего и будущего. На мой взгляд, это потрясающе. Скажите, Дэвид, вам когда-нибудь хотелось что-то изменить в своей жизни или заново пережить какой-то ее момент?

– Я думаю, каждого посещают подобные желания.

– Вот-вот. И потому теория Данна становится особенно привлекательной, ведь то, чего вы так желаете, находится совсем рядом. Ближе расстояния вытянутой руки.

Стоило Леонарду закончить фразу, и они оба погрузились в раздумья о своем прошлом, чьи образы жили в голове, но год за годом обесцвечивались, теряя детали. Воображение перенесло Дэвида в огромное помещение, заполненное зеркалами разных размеров и форм. Стойкий запах пыли пропитал собой все вокруг, а ее крохотные частицы парили в свете ламп, свисавших с потолка. То ли Дэвид сам бродил между зеркалами, то ли его ноги, не спрашивая разрешения, шагали сами собой, и вместо собственного отражения перед ним представали расплывчатые образы минувших дней. Какие-то вызывали в груди приятную дрожь, какие-то ноющую тоску, а какие-то отдавались уколом в самое сердце. Ему было о чем сожалеть, но и было чем гордиться. Пусть жизнь и могла бы сложиться несколько лучше, но, с другой стороны, заполучив что-то, нам всегда хочется еще большего. Неожиданно перед Дэвидом Розеном предстало большое черное зеркало. В нем не оказалось ни воспоминаний, ни отражения, только гладкая матовая поверхность. Он несмело провел по ней кончиками пальцев.

– Я о чем-то забыл, – признался в пустоту Дэвид, пытаясь обнаружить недостающий кусочек пазла.

Он сосредоточился и попытался представить, что же могло там скрываться. Буквально на одно мгновение ему показалось, будто сквозь черноту проступают чьи-то очертания.

– Мяу! – знакомый кошачий голос вырвал Дэвида из воображения, заставляя мир зеркал раствориться. И только легкий туман, растекшийся по «Приюту Джона Данна» остался в качестве напоминания о черном зеркале.

Леонард находился все там же напротив Дэвида, а по правую руку прямо на столе, подняв хвост вверх, стоял Льюис и внимательно смотрел в глаза своего хозяина.

– Что за неожиданный посетитель ко мне пожаловал? – поинтересовался у кота Леонард.

– Его зовут Льюис. Простите за затоптанный стол, – Дэвид поспешил взять кота на руки, но Леонард его остановил.

– Да ладно вам. Я все протру, а вот посетителей, коих у меня немного, обижать не стоит, – после его слов Дэвид отпустил кота. – Не желаете ли молока, сударь, или просто воды?

– Мяу, мррррр, – заинтересовано ответил Льюис.

– Значит молока. Будет сделано!

Леонард тут же вскочил с дивана и помчался на кухню, откуда вернулся с пакетом молока и блюдцем. Еще секунда и прямо перед Льюисом стояло блюдце, наполненное заказанным напитком. Кот, не стесняясь, принялся лакать молоко, громко чавкая.

– Как ты вообще сюда попал, дурилка? – поинтересовался Дэвид.

– На кухне у меня есть кошачья дверца, – пояснил Леонард, не сводя с кота глаз. – А вы, наверное, не закрывали в машине окно?

– Не закрывал. Льюис хоть и кот, но он никогда далеко не отходит от меня.