Его отец не знал никого из друзей Максима. Он считал, что Максим должен сам ему рассказывать о том, с кем он общается. А Максим о своих друзьях не рассказывал родителям, так же как не рассказывал друзьям о своих родителях. Только раз пять к нему в гости заходил Саня, и раза два Гарик. Поэтому этих двух приятелей Максима знала Валентина. Гарика она терпеть не могла.

– По нему видно, что он алкоголик или наркоман. Нечего с такими водиться, – любила говорить Валентина, хотя при желании она могла бы взглянуть в любой момент на ещё большего, чем Гарик, алкоголика.

Саню же Валентина почему-то полюбила. Она частенько ставила его в пример Максиму.

Сейчас, когда Максим услышал пьяные голоса родителей, раздающиеся с кухни, ему захотелось стать глухим. Валентина и Леонид пьянствовали ещё со вчерашнего вечера. Это Максим понял, когда вернулся сегодня утром домой. Квартира пропахла водкой и объедками.

Максим встал и бесшумно нырнул в ванную, где стал наполнять ванну, сделав максимальным напор воды. Таким образом Максим пытался заглушить звуки, которые доносились с кухни. Когда ванна наполнялась до краёв, он спускал воду и ждал, когда она наполнится снова.

Через полчаса Максим вышел из ванной. С кухни слышалось бормотание матери, но было очевидно, что это затишье перед бурей. Хотелось выпить чашку чая, но, заглянув на кухню, Максим понял, что из дома надо уходить сейчас же. На кухне мать закидывала руками себе в пьяный мерзкий рот салат. На её лице не наблюдалось признаков интеллекта. Она что-то бубнила себе под нос и изредка, когда в её мозгу, видимо, всплывал какой-то образ, довольно громко и ясно говорила: «Валя, Валя, успокойся, успокойся».

Максим бесшумно заглянул и в комнату отца. Леонид лежал с закрытыми глазами, но не спал, а это означало, что, стоит только сказать Валентине что-нибудь погромче, он будет готов кинуться на неё с кулаками. А в том, что Валентина непременно скажет что-нибудь погромче, сомневаться не приходилось: нарастающий шум на кухне ясно говорил об этом.

Неимоверное облегчение почувствовал Максим, когда двери лифта захлопнулись за ним. Чем чаще ему так приходилось уходить из квартиры, тем значительней становился его образ жизни, все его действия, направленные на самосовершенствование. Он вспомнил о девушке, с которой он больше всего на свете хотел вчера поговорить, что в итоге ему удалось. Когда он сидел на бревне и смотрел, как от него стремительно удаляется стройная фигура, то думал о том, что незнакомые люди всегда смотрят друг на друга как на абсолютно чуждых. Но стоит только получше узнать нового знакомого, стоит только открыть душу… Но, как правило, люди не дают друг другу шанса раскрыть душу. А сейчас Максим подумал уже о том, что если шанс всё-таки представляется, то он практически никогда не приводит к душевному сближению. Скорее наоборот. Неужели Максим понравился бы Свете больше, если бы она узнала о его родителях? Если бы она узнала о его друзьях? Если бы она узнала, что Максиму частенько приходится ходить вокруг района? Потому что иного выхода из ситуации просто нет. Нет! Нет! Нет!

Вместо того чтобы бродить сейчас вокруг района, Максим решил сходить в лес, на то самое бревно, где он вчера, как ему казалось сейчас, был счастлив. Был счастлив, хоть не замечал этого. На окраине леса играли дети. Они с длинными палками охотились на белок, которые то тут, то там ловко забирались на макушки деревьев. Хоть был самый разгар жары, погода всё-таки была терпимой, и многие, как и вчера утром, загорали. Всё происходящее сейчас в этом лесу резко контрастировало с тем, что Максим видел у себя дома. И от этого казалось, что Максим просто не имеет права находиться здесь. Ему думалось, что он принёс с собой в лес тот самый запах водки и объедков, который царил в их квартире.