Девушка, бегущая к ряду машин, остановилась – глаза на пол-лица!

Шалва перестал стрелять, ошарашенный действиями напарника, справившегося с шестью вэсэушниками за три секунды. Но Иннокентий заметил толпу бегущих к зданию военных и крикнул:

– Штопор, хватай её!

Шалва повиновался, заключив беглянку в объятия. Увернуться от него она не успела.

Тогда и аналитик, ускорившись, метнулся к ним, прижал обоих к себе и активировал кюар-ключ.

На всякий случай он сделал два шажка «по ступенькам» кюар-трека, и все трое вывалились из мрака на окраине пустыря, истерзанного воронками и рытвинами так густо, словно по этому району били когда-то сотни орудий и ракетных систем. Самое же интересное при этом крылось в полном отсутствии разбитой техники и трупов. Только разнокалиберные кратеры, шрамы сгоревшей травы, канавы и бугры. И чёрно-коричневая щетина сгоревших деревьев, окружавших пустырь.

Освобождённая пленница дёрнулась в руках мужчин, замычала, сердито нахмурив брови.

Иннокентий рванул с её губ чёрную полоску, зная, что боль при таком способе освобождения намного меньше, чем если бы полоску отклеивали медленно, а Шалва взмахом ножа разрезал такую же чёрную полоску, стягивающую запястья девушки.

Она отскочила, разглядывая освободителей светящимися янтарными, как у тигрицы, глазами и разминая кисти рук.

У неё было изумительно красивое лицо, от которого трудно было оторвать взгляд, и очарованный Иннокентий невольно вспомнил героиню новеллы О. Генри «Чудо»: «гордое лицо с оттенком милой дерзости». В следующий момент он понял, что пленница похожа на подругу Тараса Лобова, «родича» из двадцать третьего реала, да и на Лавинию тоже, подругу Итана. Невольно улыбнулся.

– Что смешного?! – осведомилась она низким грудным голосом. – Кто вы такие?!

– Капитан Лобов, – представился Иннокентий. – Инфоцентр СИБ МО. Шалва, лейтенант.

Штопор церемонно поклонился.

Тут блондинка сообразила, что они стоят не в окружении врагов, взявших её в плен, что кругом тихо, не ревут моторы машин, нет ни людей, ни автотранспорта. И необычного разреза «тигриные» глаза незнакомки стали большими.

– Где мы?! И как мы тут оказались?!

– Штопор, «глаза»! – проговорил Иннокентий.

Шалва вскинул автомат и канул в кусты.

– Отойдём, – сказал псианалитик. – По моим расчётам, это восемьдесят девятый или девяностый реал. Почему тут тихо, я не знаю.

– Что ещё за реал?!

Он сделал жест в сторону лесопосадки.

– Не стоит разговаривать на открытой местности.

Блондинка, закусив вспухшую пунцовую губу (били, наверное, пришла мысль), бросила взгляд по сторонам, убеждаясь, что ей ничто не угрожает, и последовала за спасителем.

В лесу пахло гарью, шлаком, какой-то кислой дрянью и сухой травой.

Девушка остановилась в метре от кромки лесополосы.

– Говорите!

– Мы с лейтенантом не из этого реала…

– Что такое реал? – перебила она рассказчика.

– Потерпите, обо всём по порядку. – Иннокентий собрался с мыслями и коротко, без подробностей, объяснил спасённой ситуацию.

Она слушала молча, лишь изредка вскидывая на него расширявшиеся глаза, когда удивлялась или не понимала, о чём идёт речь.

Рассказ закончился.

Иннокентий выжидательно посмотрел на неё, снова испытав потрясение от красоты и схожести незнакомки с подругами обоих «братьев» Лобовых из разных копий мира.

– Фантастика! – наконец проговорила девушка с милой полуулыбкой. – Или симуляция!

– Не симуляция, реальность, – возразил он. – Как вас зовут?

– Стеша… Стефания Иванчай.

У Иннокентия вырвался невольный смешок.

– В чём дело?! – сразу ощетинилась блондинка. – Что смешного?

– Прошу прощения, сударыня, – поспешил он её успокоить. – Есть причина для улыбок. Во-первых, вы очень похожи на подруг моих, так сказать, единоутробных братьев. Все они Лобовы. Во-вторых, у подруг разные имена: Снежана и Лавиния, но в фамилиях есть один и тот же корень – «иван». Фамилия Снежаны – Иваненко, Лавинии – Иванова-Дотык, ваша – Иванчай.