– Возможно, – улыбнувшись, ответила женщина, – когда горючее закончится, вы не сможете ехать дальше, – поинтересовалась она.

– Вероятно так.

– Пойдёмте, я покажу вам где можно отдохнуть. Судя по вашему виду, вы не спали прошлой ночью. И не беспокойтесь – здесь у вас врагов нет! – неожиданно предложила хозяйка.

Шагая за женщиной по тропинке среди высокой травы, горько пахнущей полынью, залюбовавшись её гибким станом, Андрей негромко спросил:

– Как вас зовут?

Она, приостановившись, вполоборота повернулась к нему и просто ответила:

– Надя, Надежда!

– На-деж-да! – Почти по слогам повторил Андрей Владимирович, – красивое имя, действительно, чтобы не случилось, должна быть вера, надежда и любовь!

– Вы правы, – вера в хорошее, надежда на лучшее и любовь к ближнему своему всегда нужна человеку! А Бог поможет каждому!

– Надежда, скажите, почему вы отменили расстрел?

– Какой расстрел? – переспросила она, остановившись и повернувшись к Андрею, – вы о чём?

– Мой расстрел, – слегка запнувшись на слове, ответил Андрей. – Ведь именно это вы так горячо обсуждали на собрании. Или не так?

– У вас очень богатая фантазия, – ответила женщина, – или хроническая усталость! О чём вы говорите! Вы действительно считаете, что здесь живут дикари, а я одна из них! – засмеялась она.

– Тут каждая охотничья семья имеет собственный участок тайги – охотничьи угодья! Передающийся от отца к сыну, и этот порядок закреплён императорским указом. Никто не имеет права заниматься промыслом на чужом участке. Потомки древних лесных племён, пережившие завоевание Джуги, правление многочисленных ханов, воинственные походы Кучума, и сейчас живут по свои законам, правилам и обычаям. Если семья остаётся без мужчин способных добывать зверя и содержать семью, то охотничьи угодья, по решению большинства, передаются другому или другим охотникам, которые обязаны содержать осиротевшую семью до того времени, пока в ней не подрастет юноша – новый охотник. Тогда угодья возвращаются прежним владельцам по решению схода. Что и решалось сегодня на площади.

– К чему был необходим обыск в моей машине? – всё ещё не веря словам Нади, поинтересовался Андрей.

– Тут другие проблемы, каждый охотник дорожит своими промысловыми собаками, это удачная охота, добытая пушнина, полученные деньги и благополучие большой семьи. Поэтому охотники, даже встречаясь в тайге, делают всё возможное, чтобы исключить контакты собак разных семей. Несколько лет назад проезжие люди завезли сюда какую-то страшную собачью болезнь, подохло более половины собак. И сейчас все путники останавливающиеся, даже на несколько часов, обязаны представить своих животных, а охотники осматривают их экипажи, – Надежда улыбнулась, – если бы вы не заехали в тайгу, в чужие угодья, на вас бы никто и не обратил внимания, и тем более, не думал бы расстрелять!

– Я никуда не заезжал, ехал себе и ехал, пока не заблудился, – засмеялся в ответ Андрей, – я никогда не думал, что рядом в тайге, есть такие глухие места и живут очень интересные люди.

– Вы собираетесь сейчас ехать дальше, или будете ночевать у нас? Дело идёт к ночи, а без провожатого вы отсюда не выберетесь!

– Вероятно, лучше остаться? Перспектива вновь заехать в непроходимые топи меня не прельщает!

– Входите, – пригласила хозяйка, открывая дверь в свой, как она выразилась, терем.

Наклонившись чтобы не удариться головой, Андрей вошёл в помещение. Он находился в большой комнате с двумя окнами, забранными нечастыми решётками. Напротив входа, в «красном углу», размещалось несколько икон, жёлтыми отблесками отражающих огонёк висящей ниже лампадки. Тёмные лики святых смотрели на Андрея Владимировича сурово и строго.