Толстуха остановилась и, приподняв бежевую бровь, уставилась на меня.

– Вы это мне?

Подумать только, какая наглость, мало того, что она нанесла мне существенный материальный ущерб, так она еще и хамит вместо извинений.

– А кому же еще?! – возмутилась я. – В следующий раз носите очки!

Краем глаза я заметила, что Лека Спиридонова ведет себя как-то странно. Сначала она попыталась спрятаться за мою спину, что было, по меньшей мере, смешно, ведь она толще меня как минимум на два размера. Потом она, вжав голову в плечи, широко улыбнулась и сказала, обращаясь к моей обидчице:

– Доброе утро, Грушечка!

– А, Спиридонова, – снисходительно отозвалась та, – ну привет-привет.

– Извините, мы тут немного опаздываем…

– Мы? – Мерзкая толстуха вновь перевела взгляд на меня. – Что это значит?

– Познакомьтесь, пожалуйста, – засуетилась Лека, у которой вдруг сел голос, – это Саша Кашеварова, наш новый корреспондент.

– Вот как? Ну, это мы еще посмотрим! – противно ухмыльнулась толстуха перед тем, как без всяких вежливых расшаркиваний и прощаний удалиться, гордо неся на мощных колоннообразных ногах все свои пятьдесят лишних килограммов.

Притихшая Спиридонова укоризненно на меня посмотрела.

– Эх ты. Не лучшее начало первого рабочего дня.

– А что я такого сделала? И вообще, кто она такая?

– Это наш шеф-редактор Грушечка Майкова. Второй человек после руководителя программы. Ненавидит красивых женщин и мужчин, которые за ними ухаживают.

– А почему Грушечка? – хмыкнула я. – Хотя фигура у нее и правда грушевидная. Но я бы скорее назвала ее Тыквочкой или Бочкой Жира.

– Тише ты, – выпучила глаза Лека, – не хватало, чтобы меня из-за тебя уволили. Зовут ее так, ясно? Агриппина. Но ей это имя не нравится, и она хочет, чтобы ее Грушечкой звали. Ты с ней лучше не шути, тетка стервозная и злопамятная.

Я вздохнула – ну вот, не успела отделаться от самодура Степашкина, как угодила в наманикюренные лапы женщины-руководителя. Может быть, зря я так? Поспешила уволиться, даже не поинтересовавшись, что ждет меня на новом месте.

Чтобы немного успокоиться, я достала из сумки рамку с фотографией моего экс-босса. На снимке он выглядел как живой – так и казалось, что сейчас фотопортрет, прищурившись, изречет парочку обидных обвинений: «Александра, вам не кажется, что вы опять опоздали?», «Где ваша статья о венецианских шляпках?», «Не могу представить более бесполезное существо, чем Саша Кашеварова».

Нет уж, ничего у тебя не выйдет, Максим Леонидович, можешь портить настроение кому-нибудь другому, а меня ждет новая жизнь, блестящая, волнующая и полная приключений.

Мстительно улыбнувшись, я незаметно показала фотографии язык.

В радостном волнении спешила я за Лекой по длинным коридорам телецентра. Ну не чудо ли это? Еще несколько дней назад я помирала от скуки в душном кабинете, выслушивала нравоучения зловредного начальника-деспота. А в свободное время гипнотизировала телефон в ожидании весточки от человека, у которого под жарким солнцем Калифорнии настолько размягчились мозги, что он напрочь забыл о моем существовании.

И вдруг все изменилось – бац! – и я в красной юбке иду брать штурмом телевизионный Олимп. Сейчас Спиридонова покажет мне новый кабинет. Наверняка это будет нечто просторно-стеклянно-хромированное с кожаным светлым креслом и ковром зебровой расцветки на полу. Ведь это же телевидение! Телевидение! Волшебный мир, законной обитательницей которого я стану в самые ближайшие минуты!

– Ну вот мы и пришли, – Лека хлопнула меня по плечу, – чувствуй себя как дома.

Затаив дыхание, я потянула на себя указанную Спиридоновой дверь и… в полной растерянности остановилась на пороге. Куда меня привели? Я с надеждой оглянулась на Леку – может быть, по рассеянности она просто перепутала дверь? Но нет, моя бывшая однокурсница, оскалившись в радостной улыбке, прошла внутрь.