Наступает Рождество и всё, что с ним связано. Под каждый Новый год моей неизменной ролью всегда оставалась Снегурочка. Каких только Снегурочек я не переиграла, и для детей и для взрослых! Для меня это было «оттепелью». Удавалась мне и роль сексуальной медсестры на корпоративах и годовщинах: в одной руке бутафорский шприц, в другой самая настоящая огромная клизма. Для увеличения груди использовались надутые шарики. В конце мероприятия их можно было проткнуть иголкой, под общий хохот. Здесь я буду рождественским ангелом. Я разучиваю песню «Ave Maria». Скоро, по заказу руководства, мне придётся её спеть. Я буду стоять в луче света, на верхнем балконе лобби. На мне будет венок из белых орхидей и серебряная хламида.

А по вечерам я продолжаю петь свои три сета на сцене клуба. Часто в клуб заруливают местные магнаты и крёстные отцы. Они просто швыряют деньгами! Соревнуются друг с другом, кто больше расшвыряет.

Отношения с немецким руководством складываются великолепно. Теперь Индия меня больше не смущает. Я отмякла на пятизвёздочном солнце. В основном моя жизнь состоит из лежания у бассейна отеля, поедания лобстеров, устриц и питья «Дом Периньона». Также меня обуревает бриллиантово-золотая лихорадка. Мне нравится охотиться за бриллиантами в местных ювелирных салонах. Никогда у меня не было тяги к бриллиантам, а здесь появилась. Излишества богатой индийской касты действуют и на меня. Мне нравится появляться в новых туалетах в лобби, высокомерно, не замечая восторженных взглядов постояльцев отеля. Руководство мной гордится. А я живу совсем другую жизнь. Я даже думать не хочу о прошлом. Да сотрётся оно!

Как-то к бассейну приходит богатая семья со Среднего Востока. Муж и две жены. Муж плавает в бассейне вместе со мной и демонстрирует всем нам свой баттерфляй. Две его жены сидят на берегу, полностью замотанные в черный материал. Здесь самое время сказать: «Не в деньгах счастье!»

В отеле есть и другие музыканты, это семейная пара с Филиппин. В преддверии Рождества мы все приглашены на ужин в апартаменты одного пожилого шотландского повара в отставке.

Повар – одинокий, скучающий человек, уже несколько лет живёт в Бомбее. Он занимается бизнесом и является завсегдатаем нашего отеля. Говорят, в лучшие годы ему довелось поработать на кухне королевы, и он постоянно критикует наши рестораны.

Едим филиппинский си фуд суп, морского окуня, запечённого в соли, и гвоздь программы: стейки настоящего дикого оленя, убитого самим поваром в горах Шотландии и привезённого в Бомбей в термосе. Я не сторонница охоты, но есть в этом что-то старое, английское… Оленя жарим на гриле, на балконе. С этого балкона, на двадцать каком-то этаже, открывается великолепный вид на озеро и окраину Бомбея. Филиппинка зачем-то делает гамбургеры из магазинного фарша. Пьём старое шотландское виски.

На Рождество добрый повар дарит всем дорогие подарки и не забывает даже меня. Мне преподнесён новый фотоаппарат, взамен старого, украденного. Я лихорадочно раздумываю, что же ему подарить в следующий раз.

– Анна, он тратит деньги, как моряк, и постоянно делает всем подарки, – успокаивает меня филиппинка. – За ним всё равно не угнаться…

В канун Рождества я и мой новый романтический друг, канадский инженер-нефтяник, возвращаемся с пати из другого отеля. По дороге мы останавливаем нашего рикшу и ловим грузового слона. За тысячу рупий возница соглашается принять нас на борт своей корзины, и мы продолжаем путь уже на слоне.

Шершавый, как асфальт, перепачканный извёсткой слон, вечернее платье со стразами Сваровски, чёрный смокинг и опустевшие улицы усталого Бомбея…