Молчавший до сей поры мистер Глейзер заметил рассудительно и строго:

– Вот что, сын. Ты будешь жить с этой девушкой. Ты венчался с ней в нашей церкви. «Пока смерть не разлучит нас». Ты что думаешь, брак – это что-то вроде карусели? Проехал пару кругов, а потом соскочил и шасть – играть с другими пацанами? Нет, не выйдет. Это на всю жизнь.

Не отвлекаясь от вишневого коблера, Баки жалобно застонал, словно раненое животное.

Может, для тебя и да, старик. Для твоего поколения. Но не для меня.

– Я должен ехать, милая.

Она словно не слышала. Треск автоматных очередей в кинохронике. Музыка, в той же кинохронике, «Поступь времени». Они были в кино. Они ходили в кино каждую пятницу. То было самое дешевое развлечение. И они шли пешком до центра города, держась за руки, точно влюбленные школьники. Бензин стал слишком дорог. К тому же поди его достань. Низкие, еле слышные раскаты за горами, словно гром гремит. Сухой ветер, опаляющий глаза и ноздри. Кому охота пускаться в столь долгий путь, да еще пешком, да еще в такую погоду! До центра, до мишен-хиллзского кинотеатра «Капитолий», было довольно далеко. Кажется, они смотрели тогда «Признания нацистского шпиона» – в главных ролях учтивый, обходительный Джордж Сандерс и Эдвард Джи Робинсон с тяжелым бульдожьим лицом. Влажные темные глаза Робинсона сверкали, выражая целую гамму чувств. Кто, как не Эдвард Джи Робинсон, мог столь убедительно передать гнев, ярость, обиду, страх, отчаяние и тщетность бытия? Разве что он был невелик ростом и вовсе не походил на классического героя-любовника.

Совсем не Темный Принц. Куда ему до мужчины, ради которого ты готова умереть!.. А может, они смотрели тем вечером «Войну в Северной Атлантике» с Хамфри Богартом? О, этот Богарт с мешками под глазами, вечной сигаретой между пальцами, дым которой затеняет суровое помятое лицо!.. Впрочем, он все равно был красавец, Хамфри Богарт. В военной форме, на большом экране, все мужчины были красавцы.

А может, в тот вечер они отправились смотреть «Войну на побережье» или «Детей Гитлера». Баки давно хотел посмотреть оба эти фильма. Или еще одну комедию с Эбботтом и Костелло, или Боба Хоупа в «Попавшем под призыв». Сама Норма Джин предпочитала мюзиклы: «Солдатский клуб», «Встреть меня в Сент-Луисе», «Все из любви к тебе». Но Баки скучал на мюзиклах, и Норме Джин приходилось признавать, что все они пустые и глупые, что там сплошные выдумки, как в фильме про страну Оз.

– Ведь в нормальной жизни люди не начинают петь ни с того ни с сего, – ворчал Баки. – И не начинают плясать ни с того ни с сего, особенно когда нет музыки.

Норма Джин не стала спорить с ним и доказывать, что музыка в кино есть всегда, даже в столь любимых Баки фильмах про войну, даже в «Поступи времени» есть музыка. Зачем расстраивать мужа, который и без того в последнее время сильно похудел. И был раздражителен, как молодой красивый пес, которого так и хотелось погладить, но было боязно.

Она знала, но не признавалась в том даже самой себе. Знала уже несколько месяцев. Еще до парика, черного кружевного белья, до щелчков камеры. Слышала, что бормочет себе под нос Баки, слышала его намеки. Каждый вечер во время ужина он слушал по радио военные сводки. Жадно читал «Лайф», «Колльерс», «Тайм», местные газеты – и это Баки, читавший медленно, с трудом, водя пальцем по строчкам и шевеля губами. Снимал старые карты-вырезки со стен и заменял их новыми. Переставлял разноцветные булавки. Занимался любовью как-то рассеянно и наспех. Едва успев начать, сразу же кончал. Ой, Малышка, извини, так уж получилось. Споки-ноки.