— Так вот ты какая, избушка на курьих ножках! – обрадовалась девушка.

Никаких курьих ножек у избушки, конечно, не было, это Агата просто развлекалась, воображая себе, что нашла натуральную бабу Ягу в чаще леса. Ну а что – на пряничный домик хижина эта лесная не тянула, на башню Рапунцель тоже. Да и три медведя там явно не поместятся. Но и совсем развалюхой избушка не выглядела: добротная такая изба из почерневших от времени бревен, снизу уже поросших мхом. Крылечко с деревянными столбами, печная труба, из которой валил сизый дым.

Аутентично.

Агата не боялась – она, в конце концов, тигрица, хоть и не совсем полноценная. К тому же ростом и силушкой богатырской ее Создатель не обделил. Девушку сложно было назвать миниатюрной, она в их компании уступала ростом разве что долговязому Гвидонису Лефлогу. Но и с мужиком ее спутать было невозможно: фигура у тигрицы была очень даже женственной, со всеми полагающимися выпуклостями и изгибами. Возможно, где-то выпуклости были даже чересчур выдающиеся, но пока никто не жаловался, и даже Павел, любовь ее больная, только выражал восхищение полной грудью и тонкой талией.

Выбора особого у Агаты не было, она прекрасно помнила законы магических ритуалов. И расслышать успела слова заклинания, так что… оставалось найти того бедного и несчастного, кому всучит она драгоценный какой-то подарок, предварительно принудив испытать “неизведанные доселе чувства”. Что ж, это она с радостью. Предложить она могла немало: например, небывалое унижение. Или новые грани ненависти. Или… нет, кровожадной она не была, но и благотворительностью заниматься не собиралась.

В случайности она тоже не верила, и поэтому на всякий случая произнеся про себя общепринятое лингвистическое заклинание, позволяющее говорить и читать на языках всех разумных существ этой вселенной, Гессер смело подошла к избушке и громко затарабанила по двери.

– Эй, есть кто дома? Хозяйка, открывай!

Вот так: дерзко и даже нагло. Настроение у нее было такое – хотелось убивать и еще обедать. Или ужинать.

Дверь действительно открылась со скрипом и бормотанием. Некоторые слова, произнесенные хозяйкой лесного домишки, явно цензурными не были.

— Да кого ж там бес принес на ночь глядя, тудыть тебя за ногу! Что это тут за моркотник явился? Ах, огурялы, бабушке спокойно жить не дают!

Во дает старушка, ишь как лихо ругается, впору за ней записывать!

– Бес принес меня, – вежливо сообщила Агата, глядя сверху вниз на небольшого роста бабулю. – Здравствуйте. Простите за беспокойство.

Как известно, ничто не обходится нам так дешево и не ценится так дорого как вежливость. Ей нетрудно, а старушке приятно. Наверное. Это не точно.

Старушка медленно прошлась взглядом по Агате, с явным недоумением разглядывая диковинный наряд: берцы, широкие камуфляжные штаны и клетчатую рубашку в коротким рукавом поверх черной футболки. Задержала глаза на груди, потом на серебристой косе толщиной с руку.

— Чой-та я не пойму, вроде и девка, а одета как парень, – вынесла вердикт бабулька. – Кто такая? Дела пытаешь, аль от дела лытаешь?

— А? – Агата захлопала глазами, пытаясь вникнуть в суть непонятной фразы. – По делу, по делу, бабушка. Это… может, в дом пустишь? Или так и будем через порог разговаривать?

— Какая я тебе бабушка? – сердито проворчала старуха. – Ишь, бабушку себе нашла! Чой-та я внучек таких у себя не помню, да и откудова, детей тоже не имеется.

— О! Милостивая госпожа, не соблагоизволите ли…

— Ой дура девка. Проходи, что встала на пороге? Давай-давай, комаров да мошки мне только в дому не хватало!

Замечательная бабка, Агата, которая тоже поворчать любила, прямо-таки почувствовала родственную душу. Прошла, наклонив голову, чтобы не задеть низкую притолоку, огляделась: тесновато, но жить можно.