Благодарные потомки через некоторое время будут слагать об этих мужиках нетленные творения в виде стихов, песен и эпосов.
Через два-три дня тот же самый борт совершит мягкую посадку на бетонку якутского аэродрома. Как только задымится резина шасси от соприкосновения со взлетно-посадочной полосой, радостный рев нескольких десятков глоток сменившихся милиционеров, загоревших лицом на южном солнышке, перекроет шум двигателей. К описанной картинке после разгрузки самолета добавится натюрморт, изображающий столик с ведром водки и бутербродами.
Мелкая суета
Дагестан. Хасавюрт
Свет – источник жизни…
Из учебника ботаники
за пятый класс
Аллах акбар! – Воистину акбар!
Войсковой прикол
Блокпост находился на южной окраине Хасавюрта. Укреплен пост был чрезвычайно внушительно. По периметру – колючка, окопы и ходы сообщений. Железобетонные плиты с многочисленными следами от пуль и окрашенные под камуфляж обложены снаружи старыми автомобильными покрышками.
Поверху, для защиты от гранат, натянуты сетки – рабица и маскировочная. На сетках местами лежали пустые разнокалиберные бутылки и нанесенный ветрами разнообразный сор. При порывах зефира бутылки погуживали, а мусор успокаивающе шелестел.
И в самом центре композиции высился израненный шрапнелью бетонный фонарный столб с изрядно потрепанным, но гордо реющим флагом Якутии.
Вечер выдался теплый и тихий. Из ближней рощи лениво пару раз выстрелил снайпер, как выяснилось, по лампе на этом самом электрическом столбе. Вероятно, для тренировки. А может, просто прикалывался для разнообразия, скрашивая свой досуг.
Мирнинскому милиционеру сводного отряда Фролову, которого из-за больших габаритов и крайне добродушного нрава все в отряде называли Лелик, досталась незавидная участь каждый вечер менять на этом самом столбе расстрелянную, огромного размера киловаттную лампу, обычно используемую в прожекторах.
Вот и этим поздним вечером он, пригнувшись и укрываясь за мешками с песком, снял с плеча автомат, приставил к столбу, обвязавшись широким страховочным поясом, взял, по его же собственному выражению, «электровакуумный прибор» за огромный цоколь зубами и с помощью монтерских когтей легко вскарабкался на столб.
Пассатижами выковырял из патрона холостой цоколь, вкрутил лампу и стал профессионально спускаться. Лелик уже почти спустился до середины столба, как вдруг из рощи раздался звук выстрела, и еще не включенная лампа лопнула.
Махая когтями и матерясь, Лелик, обдирая себе живот о столб, скользнул на поясе вниз:
– Командир! Видать твою маму! Какого х… лампа здесь нужна? С… Б… П… Зараза!
Все, кто был рядом, обмерли от такой наглости по отношению к строгому командиру. Хорошо, что шефа в расположении не было, он с утра находился в штабе «Мобильного отряда»3, в городе. А может, Лелик перед смертью так?
Из рощицы раздалось ржание. Ржал явно обнаглевший снайпер. Лелик, ерзая на спине, с видимым трудом освободился от столба и когтей и, высунув на мгновение голову из-за мешков, крикнул:
– И твою маму тоже!
В ответ раздались пять беспорядочных выстрелов и совершенно неприличные, непристойные и непечатные, с каким-то восточно-затейливым орнаментом, ругательства бандита. Ему было, очевидно, «совершенно побоку», что своей площадной бранью он травмирует целомудренные души российских милиционеров.
Кто-то поднял отдыхавшего после наряда Лешу Алексеева, лучшего и верного друга Лелика, а потому называемого в отряде Болеком. Его перед отправкой на войну целых три дня инструктировали в санчасти Якутска. У него даже имелся умный конспект и, пользуясь им, он старательно исполнял обязанности отрядного доктора.