– Сказали, не годен…

Тут внезапно вмешалась бабка:

– И где ж это пастухам такую одежу дают? – Она попыталась пощупать материал на рукаве комбинезона. – Прям как у летчика!..

– Это нам в Белом колхоз выдал, – уверенным тоном сообщил незнакомец. И тут же перевел тему. – А Борщово тут недалеко?

– Недалече теперь, вот уж рядом оно, – зачастила бабка и махнула рукой, указывая направление. Следующий вопрос «пастуха» и вовсе поверг всех в удивление.

– А воду из реки здесь можно пить?

Тетя Надя с Ольгой Васильевной переглянулись, а бабулька простодушно закивала:

– Да отчего ж не пить, хороша водица в Оредеже нашем. Но еще лучше – в колодцах, а колодец-то, почитай, на кажном дворе есть…

Ольга Васильевна пихнула ее локтем, и словоохотливая соседка умолкла. Пришелец задал последний вопрос, поставивший точку в сомнениях:

– А мужиков-то много в Борщове?

– Полным-полно мужиков! – почти выкрикнула Ольга Васильевна.

– И все охотники! – с вызовом дополнила Надежда Антоновна.

Петя растерянно смотрел на тетку: ему так же, как и ей, было хорошо известно, что в деревне из мужиков остались лишь хромой Семен, слепой дядя Егор, почтальон Палыч да старик из крайней избы. «Пастух» смерил женщин нехорошим взглядом, криво улыбнулся и, не прощаясь, удалился в лес почти бегом.

– Кто ж это таков был, Надюша? – подала голос оторопевшая бабка.

– Шпион германский, вот кто! А ты, Степановна, ему тут все карты открыла!

– А я сразу понял, что это парашютист! – обрадованно вскричал Петя. – У него костюм и ботинки как у парашютистов!

Тетка потрепала его по голове.

– А знаешь ли ты, догадливый мальчик, что этот парашютист сейчас мог всех нас перестрелять, как воробьев?

Петя обмер, Степановна открыла рот и быстро перекрестилась.

– Ну ладно, пронесло. Надо в сельсовет передать. Скажем Палычу, он там разберется.

Вечером Петя услышал отдаленный гул. Небо было безоблачным, но казалось, что откуда-то надвигается пока невидимая сильная гроза. Прокатился глухой раскат, и чуть дрогнули оконные стекла. Петя вышел на крыльцо. Раскаты повторялись, сопровождаясь зловещими багровыми всполохами на юге. Война была уже совсем рядом.

События на фронте развивались молниеносно. За две недели войны немцы захватили Прибалтику, линия обороны из мощных инженерных сооружений – дотов, на которые возлагалось столько надежд, практически не оказала сопротивления. Следом была оккупирована значительная часть Ленинградской области, причем Оредежский район оказался отрезанным с севера. День и ночь откуда-то издалека, из-за реки слышалась канонада. Радио, единственный источник информации, умолкло – видимо, где-то повредили линию. Деревня казалась вымершей, и местные, и дачники сидели по домам, тяготясь неведением и плохими предчувствиями.

Надежда Антоновна целыми днями молча раскладывала пасьянс у открытого окна. Но видно было, что делает она это чисто механически, а мысли находятся где-то очень далеко. Она совершенно оставила свои воспитательные строгости, и даже как-то раз без видимой причины обняла Петю, отчего ему стало не по себе.

О том, что происходит в Ленинграде, как там бабушка, Галя, дядя Коля и дядя Вася, можно было только догадываться. Палыч приносил скупые новости, уверял, что Ленинград пока в безопасности. Но отчего же дядя Вася тогда не заберет их из этого страшного места? С тех пор как борщовских мужиков увезли на фронт, в деревне не появлялся никто из представителей власти – про остальных будто забыли.

Где-то в первой половине июля, когда мучиться в неизвестности стало уже невыносимо, тетя Надя приняла решение выбираться в город самостоятельно – правда, неизвестно, каким путем: железная дорога не работала. Она уже начала сборы, когда к дому подъехала пыльная полуторка с тентом. Вышел человек в военной форме, с кобурой на боку.