Сейчас он напоминал осьминога.

– Изучает, – шепнул мне на ухо Тоха, так тихо, что я едва услышала.

Подкроватный монстр сел рядом с котом, щупальца опустились ниже, сосредоточились на голове, по ним побежали белые искры.

Тоха выключил видео:

– Дальше так и будет сидеть, до конца сна.

– Ух, ничего себе! А что это за огоньки?

– Он так питается, забирает сон. Мне пришлось много спать, чтобы привести Братана в порядок, когда Каз привез его сюда.

Итак, Бальтазар дрых без задних лап в компании подкроватного монстра, а мы на кухне ждали результатов эксперимента по проникновению в сны.

Я осмотрелась и здесь: коллекция элитных напитков покрывается слоем пыли – подмастерье ничего не трогал.

Тоха странно на меня посматривал и отвечал как-то односложно, не могла понять, в чем дело. Как будто в углу стоит огромный слон, а мы изо всех сил стараемся его не замечать. И, кажется, я знаю, как зовут этого слона.

– Тох, ты напряженный какой-то, – осторожно начала я, стреляя в него глазами поверх кружки. – Расскажешь, в чем дело?

Он покачал головой и сделал вид, что его давно остывший дешевый растворимый кофе – верх наслаждения для гурмана.

– Антон обгадил твоего курортного поклонника, – ответила вместо него кошка. Я не поверила своим ушам:

– Погоди… что?

– Кто тебя просил, Баст? – возмутился маг. – Предательница.

– Подумаешь, – фыркнула кошка, – великая тайна. Когда вы расстались, он налетел стаей на колдуна и сильно испачкал ему одежду.

– А нечего было! – стукнул Тоха кулаком по столу. – Она ему не позволяла, я видел.

Да, не позволяла. Маркус и не спрашивал, взял и поцеловал. До сих пор не понимаю, стоит возмутиться или нет.

– Ты как-то бурно реагируешь, ничего не случилось.

– Угу, – зло согласился Тоха.

– Он ревнует, – снова ошарашила Баст и спокойно продолжила: – Помнишь, я говорила, что подавлять эмоции плохо, Антон? Надо все обсуждать, тогда душе будет легче и от этого магия лучше получается. Твои успехи напрямую зависят от спокойствия.

Слон в углу вырос еще больше.

Тоха сопел и молчал, весь как на иголках, но, судя по всему, не собирался свернуть кошке шею за такую подставу.

– Да, ревную, – наконец сказал он. – Ты же мой человек!

Этого мне еще не хватало… А как же Селина?

– Ты мне типа нравилась. Помнишь, я тебе цветы принес?

Да, я помнила цветы и вид оборванной клумбы возле дома. Было очень мило.

– Потом война эта, некогда было. А потом я ее увидел – и все, понимаешь? Я не спал, не ел, даже семки не мог грызть. У меня перья выпадали.

Семки – это серьезно. Я покосилась на Бастет.

Черная изящная статуэтка одобрительно кивала, полуприкрыв прекрасные зеленые глаза.

– Втрескался я, короче, в русалочку, – Тоха вздохнул. – Но это ничего не меняет. Ты все равно… Черт! Все равно мой человек, я не хочу тебя делить ни с кем. Кто он такой, чтобы воровать твое время? Мутный тип, я ему не доверяю и следить буду, хоть что ты мне скажешь. Вот так.

Кажется, я поняла, что он так сумбурно хотел мне сказать. Знакомое чувство. Я помню, как ревновала своих немногочисленных подруг в школе, когда они садились с другими или ходили в гости к тем, с кем я не общалась.

– Тох…

– А? – недовольно буркнул он.

– Ты тоже мой человек. Спасибо, что обгадил его, а то Маркус шустрый больно.

Друг кивнул и расслабился, будто гора с плеч упала.

Слон сдулся.

– Антон пробует новые силы, – сменила тему Бастет. – Перенос тела в другое место. Пока не очень получается, но мы работаем над этим. Сложно разбить годы обесценивания, внушения, что он никчемный…

– Баст, не надо о родителях, – глухо попросил Тоха.

– Надо. Ты так медленно развиваешься из-за них, из-за отсутствия веры в себя, но я тебя научу. Терпение у меня стальное.